Бессмертная любовь

– Почему она не пьет? Да, валькирии, я в моей комнате слышу, о чем вы шепчетесь. Я знаю, что она такое. Я только не знаю – как она оказалась подругой моего брата.

– Эмма никогда не станет подругой одного из вас.

– Это уже сделано, – хрипло заявил Гаррет. – Уверяю вас.

Эмма открыла глаза. Ей нужно было объяснить…

Анника ударила его, и Гаррет пошатнулся.

– На ней его метка, – отрывисто сказал Гаррет. – Он за ней придет. Я только удивляюсь, почему она все еще здесь?!

Анника снова замахнулась, но Эмма не могла допустить, чтобы Гаррета били.

– Анника, не надо…

– Влейте кровь ей в горло! – посоветовал Гаррет.

– Думаешь, мы не пробовали? Ее сразу же рвет.

– Тогда попробуйте другую кровь. Возьмите мою.

– Почему тебе это важно?

Его голос звучал так нежно и так походил на голос Лахлана, когда он ответил:

– Потому что она – моя королева, и я за нее умру. Аннику трясло от ярости.

– Никогда она не станет твоей королевой! – прошипела она.

– Проклятие, дайте ей выпить моей крови!

– Она не станет! – пролепетала Анника, которая вдруг оказалась на грани слез.

Такое с Анникой было только однажды. Эмме хотелось пить. Она не хотела умирать, но, казалось, ее клыки стали маленькими и ни на что не годными. Она боялась, что Деместриу отравил ее своими когтями, и чувствовала такую слабость, что едва могла держать глаза открытыми.

Гаррет сказал:

– Дайте мне поговорить с вампиром, которого я почуял в этом доме.

– Откуда он может что-то знать?..

– Дайте мне с ним поговорить! – зарычал он.

Анника приказала Люсии привести Мист и Роса. Спустя несколько секунд Эмма снова услышала странный акцент Роса – и открыла глаза. Словно в замедленной съемке Гаррет вырвался из рук Реджин и рванулся к вампиру. Они схватили друг друга за горло.

– Вылечи ее, вампир! – прохрипел Гаррет. Негромко, угрожающе и удивительно спокойно' Рос сказал:

– Больше так не делай, оборотень.

Он не стал прибегать к угрозам по формуле «если… то». Словно не сомневался в том, что одной мысли о его неудовольствии будет достаточно.

Гаррет отпустил противника. Спустя несколько секунд Рос тоже разжал руки.

– Излечи ее.

– В отличие от некоторых мне древние способы не известны. За некую цену я могу связаться с Кристофом и попросить его об этом одолжении.

– Я заплачу…

Анника вмешалась:

– Но тогда Кристоф узнает о ее существовании.

Гаррет презрительно фыркнул:

– Этот вампир наверняка и так уже все ему рассказал!

Мист возразила:

– Рос защищает наши интересы. Анника и Гаррет явно в этом усомнились.

Гаррет повернулся к Аннике:

– Если бы мы объединились, вампиры не надрали бы нам задницы, как в прошлое приращение. Мы заключаем союз – и не отдаем ее им.

Рос ледяным тоном предостерег их:

– Не начинайте сговариваться, пока я отсюда не вышел. Опять он не сказал о последствиях!

– Но мы с Кристофом одной крови, а я убила Деместриу! – прошептала Эмма.

Мист подошла к кровати и погладила Эмму по голове.

– Знаю, дорогая. Ты уже это говорила. Гаррет спросил у Роса:

– Какую цену ты просишь?

– Я хочу, чтобы все признали наш союз с Мист. Молчание.

За окнами сверкнула молния – и Анника наклонила голову.

Мист изумленно воззрилась на сестру, а вампир переместился прямо к ней. Обняв Мист за шею, он посмотрел ей в глаза. Затаив дыхание, она устремила на него взор, полный изумления, – а в следующую секунду они исчезли.

Во время полета Лахлан возился с видеоплейером.

Харманн переписал видео на портативный аппарат и объяснил, как с ним обращаться, – но у Лахлана дрожали руки.

Он не мог себе представить, что пришлось перенести Эмме. Даже самые сильные оборотни не возвращались из логова Деместриу – а она его победила! Прежде такого не удавалось ни одному из когда-либо живших существ.

Лахлан ощущал острую необходимость увидеть все происшедшее – и одновременно боялся этого. Ему необходимо было понять, почему она не вернулась к нему. Не вернулась в Кайнвейн. Когда он наконец отошел достаточно далеко от Хелвиты и доковылял до Харманна, он тут же заставил Харманна позвонить в Кайнвейн.

Эммы там не оказалось. Она телепортировалась в… свой родной дом.

Плеер наконец включился. Видеозапись началась с того, как она ждала в комнате одна – за несколько секунд до того, как туда переместился Деместриу.

Лахлан слушал их разговор – и ему мучительно было видеть, как Эмма пытается вести себя так, будто слова Деместриу не причиняют ей боли. Возможно, она даже не осознавала, как эти слова ее ранят, – но Лахлан видел, как с каждой его фразой в ее глазах что-то потухает. Под всей своей бравадой она оставалась все той же нежной Эммалайн.

Деместриу выглядел все таким же пугающим и угрожающим, каким его запомнил Лахлан. И все же, когда Эмма признала, что мать ничего не рассказала им про Деместриу, Лахлан готов был поклясться, что на краткое мгновение вампир показался… расстроенным.

– Это – кольцо Лахлана! – заявила Эмма в какой-то момент.

Откуда она это узнала?

Деместриу нахмурился – и посмотрел на свою руку. После паузы, длившейся несколько секунд, он проговорил:

– Наверное.