Бессмертная традиция

Поток носильщиков иссякает, и я вхожу. Внутри нет практически ничего. Голые стены, даже двери с петель поснимали. Лишь на кухне стоит письменный стол, а за ним невысокого роста темноволосый человек, перебирающий какие-то бумаги. Он поднимает на меня глаза, и я понимаю, что не так было с остальными. Глаза у него совершенно неправильные. Инвертированные. То есть, глазные яблоки черные, зрачки белые. Сами глаза какого-то дикого светло-ржавого цвета.

– А вот и Вы, – говорит он с таким видом, будто у нас назначена встреча, – с возвращением. Спасибо за предоставленное помещение. Не волнуйтесь, Вашу мебель Вам вернут в целости и сохранности.

– А вы кто такие? – спрашиваю я.

– Мы, скажем так, наблюдатели. Наблюдаем и фиксируем историю цивилизаций. Храним материалы в своей, условно говоря, Небесной канцелярии. Мы наблюдали расцвет и гибель Гипербореи, Атлантиды, Лемурии и многих других культур, о которых нынешнему человечеству неизвестно. Созерцали Антарктиду до того, как она покрылась льдом, а также многие континенты, о которых ты не знаешь. Видели смену десятков цивилизаций на всех стадиях, от первобытного строя до рождения великих империй, от противостояния сверхдержав до превращения государств в атавизм и рождения глобального анархического сообщества. Ну, вот приблизительно как у вас сейчас это происходит.

– И нашу цивилизацию ждет гибель. Типа Евразия погрузиться в океан, а Гиперборея всплывет, или что-то вроде этого?

– Ну, что-то подобное обязательно произойдет. Но нескоро. Но в ближайшее время события вас ждут интереснейшие. Которые многие взгляды на мир должны перевернуть.

– И что вы делали у меня дома? Пришли уведомить о грядущем? Или лекцию по истории цивилизаций прочитать?

– Да нет, мы же наблюдатели, а не просветители. Просветители – это, скажем так, совсем другая контора. Просто здесь было удобно устроить наблюдательный пункт.

С этими словами человек с инвертированными глазами растворяется в воздухе.

4

Возможно, благодаря непривычно закрытым по причине наступающих холодов окнам, но в квартире Генриха почему-то пахло, как в палатке. Генрих вышел в туалет помочиться и ощутил там запах костра. Ему захотелось пойти погулять по ночному городу. Кроме того, возникло чувство приближения чего-то волшебного. А дом – это не место для чудес. Дома должно быть спокойно и уютно.

Выйдя во двор, Генрих увидел на скамейке пьяницу Михалыча. Тот неспешно вливал в себя настойку боярышника, глядя на звезды сквозь просветы в ветвях деревьев. Генрих присел рядом.

– Здорово, Михалыч!

– Здорово.

– Похоже, мне тоже сегодня неплохо бы выпить. Пить ночью – это кайф. Чувствуешь ни с чем не сравнимое спокойствие.

– Так что мешает?

– Мне не нравится, что когда я много выпью, то наутро ничего не помню. Кажется, что со мной происходило что-то интересное, но от этого не остается ничего, кроме головной боли.

– Так а как ты думаешь, почему так? – спрашивает Михалыч.

– Столкновение с самим собой. Как и во сне. Алкоголь высвобождает из подсознания истинное Я, и мы его пугаемся. Ничто так не пугает человека, как его истинная природа.

– Хуйня все это, братан. Нам специально стирают память.

– Кто стирает?

– Мне ж, бля, откуда знать? Если и знал, не вспомнил бы – стерли все.

– И ничего не остается? Никаких следов?

– Да что-то остается такое. Воспоминание о чем-то светлом. Под боярой особенно когда.

– Давай проэксперементируем, – предлагает Генрих.

Они идут в круглосуточную аптеку и заказывают несколько фанфуриков настойки боярышника. Возвращаются на скамейку, некоторое время молча пьют, глядя на звезды. Генрих любит пить вот так, спокойно, без лишнего шума. Еще со студенческих лет, когда он с недоумением взирал на беснующихся сокурсников. Особенно его изумляли идиотские игры, вроде расставить стопки по ступеням и подниматься, выпивая. Это напоминало японскую легенду о том, как бог ветра убил чудовище, выставив для него на постаментах выпивку, а затем отрубив все восемь голов. Генрих не хотел повторить судьбу чудовища, а ведь у него было даже не восемь голов, а всего одна.

Синхронно, не сговариваясь, они поднимаются и шагают в сторону станции метро. У входа в подземку встречают пожилого бородатого мужика, который бьет бутылкой из-под пива в огромную, величиной с бубен, консервную банку и поет “we will, we will rock you”. Они знакомятся, мужик представляется Никодимом. Все берут по пиву, пьют, разговаривая о древнем рок-н-ролле. Затем Никодим возобновляет “концерт” и ведет их за собой.

Компания подходит ко входу в подвал старого полуразрушенного здания. В таких обычно нет ничего, кроме мусора. Иногда там живут бомжи. Они спускаются и входят внутрь. Там их ожидает огромный ярко освещенный зал. Сбоку стоит стол с обильными закусками. По залу вальсируют пары. Все веселы и пьяны. Генрих вспоминает истории о холмах, входя внутрь которых люди попадали в мир фэйри.

– Вот оно, – говорит Михалыч. Вот сюда-то я регулярно под боярой и забредаю. Хорошо здесь. Жаль только, что назавтра опять нихуя помнить не буду.