Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

— За углом тебя ждет еще одна удача, которая боится подойти к тебе, но я убедил, что ты простила его.

Джесси увидела устремившегося к ней лейтенанта Биля с застенчивой улыбкой на узком лице. Он обратился к ней:

— Мадам Фремонт! Я дурак! Я не достоин вашего прощения! Если бы вы последовали моему несчастному совету, то были бы на Востоке, а ваш муж здесь. Когда я думаю, как настойчиво старался убедить вас…

— Такие вещи понимает лишь женщина, лейтенант, — весело ответила она. — Нечего прощать, я была так тронута вашей заботой обо мне в Панаме.

— В таком случае, почему бы не взять его с нами на пикник? — спросил Джон. — Он готовит превосходный бульон, когда не кладет в него слишком много перца. И он тот самый, кто выпрашивал, занимал и даже угнал этих красивых белых лошадей.

Они поехали по дороге на юг полуострова, оставив за спиной туман и холод Сан-Франциско, и уже через пару часов оказались под теплыми светлыми лучами солнца. По склонам холмов мягко спускались поля созревшего овса, в тени деревьев паслись стада. Ландшафт напоминал парк: миля за милей тянулись роскошные, усеянные цветами луга вперемежку с величественными деревьями. Когда похолодало, Джон набросил на ее плечи свою выцветшую синюю армейскую шинель.

В полдень у ручья они разбили лагерь. В то время как Джесси и Лили освежились, умывшись холодной водой из ручья, мужчины отправились на поиски ранчо по соседству. Они возвратились, привезя полбарана и початки кукурузы; добытое было обжарено и сварено на открытом огне. Джесси и Лили уселись у костра на сафьяновых сиденьях из экипажа и ели мясо, поджаренное на длинных самодельных деревянных шампурах. Джон захватил с собой кларет и чай, а для Лили коробку французских конфет. Под сгущавшейся синью безоблачного неба приятно тянуло теплым ветерком. Ужин закончился к наступлению сумерек. В костер подбросили дров, и мужчины начали рассказывать о других лагерях на границах Южной Америки, Востока и Американского континента. Грегорио поведал о своем детстве в индейском племени. Биль пересказал морские истории и несколько шуток, рассмешивших Джесси. Высокий и узловатый, как горная сосна, возраст которой трудно определить, старина Найт, с длинной белой бородой, словно пересаженной с его сверкающей лысой головы, рассказал о тех днях, когда граница проходила всего в сотне миль к западу от Вашингтона.

Постепенно смеркалось, пламя костра ярко высвечивало в темноте деревья и кусты у ручья, потом замерцали звезды, и перед глазами Джесси открылась чудесная картина. «Это мой первый очаг, — сказала она сама себе, — как раз такой, какой мы должны иметь в новой стране. Пусть во всех моих очагах будет такая же безмятежная жизнь».

К девяти часам она и Лили удобно устроились в экипаже. Мужчины привязали свои гамаки к деревьям и заснули. Джесси слышала, как потрескивали дрова в костре, как лошади мирно жевали овес, слышала она и приглушенный вой койота, не осмеливавшегося приблизиться и утащить на ужин кость. Джон разбудил Джесси на заре чашкой горячего чая, а потом из пары одеял устроил для нее на берегу ручья укрытие для туалета. Она вытащила свой жестяной тазик, полотенце, французское мыло и одеколон, умыла Лили и не спеша помылась сама. Мог найтись лекарь, который сказал бы ей, что купание на заре в холодном ручье опасно; сорок лет назад такое говорилось ее отцу. Когда она оделась и вернулась к костру, экипаж был готов к отъезду, большая часть вещей уложена. После чашки чая и пары горячих булочек, испеченных стариной Найтом, она обратилась к Джону:

— Какова же моя доля обязанностей?

— Кушать с отменным аппетитом, быть счастливой.

— И только это, никакой работы?

— Никакой, — отвечали мужчины. — Отдыхайте. К тому же в походах от женщин толку мало.

Ярко светило солнце, когда они выехали в направлении Сан-Хосе. Дорог не было, но прочный экипаж мог двигаться куда угодно, лишь бы проходили колеса, и они проезжали плодородные долины, взбирались на холмы, откуда открывался вид на океан, на крутых спусках мужчины удерживали экипаж с помощью лассо. Найт и Грегорио шагали впереди двух вьючных мулов, нагруженных вьюками с одеждой, бутылками, банками с продовольствием, гамаками, сковородками и кастрюлями. Джон и Биль по очереди правили лошадьми. В полдень они останавливались для ланча и отдыха. В котелок клали испанский лук, сладкий красный перец и то, что удавалось мужчинам подстрелить утром. Они обшаривали окрестности в поисках яиц и фруктов. Когда Джесси пробуждалась от дремы после полуденной жары, группа трогалась с места и продолжала путь до очередной лагерной стоянки. Первую неделю Джесси продолжала кашлять, она начала принимать солнечные ванны во время остановок в полдень, и к концу второй недели боль в груди ослабла.