Бессмертная жизнь Генриетты Лакс

Под конец нашего разговора Сю упомянула, что теперь она может на основании анализа крови членов семьи узнать намного больше, поскольку технологии расшифровки ДНК с 1970-х годов значительно продвинулись. И спросила, не смогу ли я передать семье Лаксов от ее имени еще кое-что: «Если они не против, — сказала она, — я бы опять пришла и взяла бы еще раз образцы крови».

24 «Они по крайней мере могли бы»

Лаксы ничего не знали о проблеме загрязнения клетками HeLa, которая привела к ним МакКьюсика и Сю, пока в их доме не появился Майкл Роджерс — молодой журналист из газеты Rolling Stone, длинноволосый и одетый как фанат рок-н-ролла.

Роджерс был поистине прирожденным журналистом. К девятнадцати годам он получил степень по писательскому мастерству и по физике и опубликовал свой первый рассказ в журнале Esquire. Ему было чуть больше двадцати, когда он заинтересовался историей HeLa; к тому времени он уже опубликовал две книги и стал штатным сотрудником Rolling Stone. Впоследствии он стал редактором Newsweek, а затем — Washington Post.

Роджерс впервые узнал о клетках HeLa, прочтя надпись «Хелен Лейн жива!» на писсуаре в туалете медицинской школы. Он начал читать новостные статьи о клетках HeLa и о проблеме загрязнения и понял, что из этого может получиться отличный материал для Rolling Stone — идеальная смесь науки и человеческих интересов. Итак, Роджерс решил найти эту загадочную Хелен Лейн.

Он позвонил Маргарет Гай, которая охотно и дружелюбно беседовала с ним, пока он не спросил о Хелен Лейн, после чего она сказала, что не разделяет его энтузиазма по поводу личной встречи, и повесила трубку. В конце концов Роджерс нашел подход к Уолтеру Нельсону-Рису, который как бы вскользь упомянул, что на самом деле женщину — родоначальницу этих клеток звали Генриетта Лакс. Вскоре, сидя на кровати в отеле Балтимора с видом на часы с буквами B-R-O-M-O-S-Е-L-T-Z-E-R, Роджерс нашел в телефонном справочнике Лоуренса Лакса.

Стояла зима 1975 года, улицы обледенели, и на середине одного из перекрестков по пути к дому Лоуренса в такси Роджерса въехал другой автомобиль. Такси опрокинулось и пять или шесть раз перекувырнулось, как будто чья-то гигантская рука вертела его как бутылку. Роджерсу доводилось делать рискованные репортажи по всему миру; теперь же он сидел на заднем сиденье такси, вцепившись в дверную ручку, и думал про себя: «Черт! Будет действительно глупо, если я погибну в Балтиморе, работая над этим заданием. Ведь эта история — ничуть не опасная!»

Спустя десятилетия, когда я беседовала с Роджерсом в его бруклинской квартире, мы полушутя сошлись во мнении, что перевернувшееся такси, возможно, не было случайностью. Позднее Дебора скажет, что это Генриетта таким образом предупреждала Роджерса, чтобы он оставил в покое ее семью, потому что он собирался сообщить им печальные новости. Еще она скажет, что Генриетта устроила знаменитый пожар в Окленде (штат Калифорния), во время которого сгорел дом Роджерса, из-за чего погибли все записи и документы, собранные им о HeLa и семье Генриетты.

Добравшись, наконец, до дома Лоуренса, Роджерс собирался взять у Лаксов интервью о Генриетте, однако вместо этого сам очутился под градом вопросов.

«Было совершенно очевидно, что с ними нехорошо обошлись, — сказал мне Роджерс. — Они действительно понятия не имели о том, что происходит, и они действительно хотели понять. Однако врачи, ничего им не объясняя, просто брали у них образцы крови и оставляли семью в тревоге».

Лоуренс спросил: «Мне вот интересно… по поводу этих клеток… Говорят, они сильнее, они берут верх — это хорошо или плохо? Значит ли это, что если мы заболеем, то будем дольше жить?»

Роджерс ответил Лаксам, что бессмертие клеток не означает, что члены семьи тоже бессмертны или что они умрут от рака. Однако он не был уверен, что ему поверили. Он, как мог, объяснил, что такое клетка, рассказал Лаксам о своих репортажах о HeLa, которые к тому времени были уже напечатаны, и пообещал отправить им копии для ознакомления.

На тот момент никто из ближайших родственников Генриетты, за исключением Деборы, похоже, не был особенно расстроен историей с Генриеттой или фактом существования этих клеток.

«Меня не слишком заботили эти клетки, когда я впервые узнал, что они живы, — объяснил мне Сонни годы спустя. — Помогают они кому-то — ну и хорошо. Вот как я тогда думал».

Однако все изменилось в тот день, когда Сонни и его братья прочли статью Роджерса и узнали, что: