Бессмертники — цветы вечности

— А на меня не обижайтесь, — продолжал он уже серьезно, — не по своей воле я эту «пушку» в руки взял, не по своей воле и к вам вот пожаловал. Обложили «фараоны» — ни туда, ни сюда. Хорошо, вы подвернулись, а то пришлось бы одному против всей этой оравы фронт держать…

Никто не вступал с ним в разговор. Все делали свое дело молча, сосредоточенно, хмуро. Что думали они о нем? За кого принимали? Сочувствовали или просто боялись его револьвера?

— Молчите? Обижаетесь, значит, — вздохнул Иван. — Ну, что ж, я вас понимаю. Только вот что хочу сказать, чтоб себя не очень казнили. Не уголовник я, бежавший из тюрьмы. Не грабитель. Не убийца. А то, что царевы слуги такой горячий интерес ко мне проявляют, на это свои причины имеются… Вот так-то, братишки, мотайте на ус.

На следующей станции он опять отлеживался в холодном темном тендере, чутко прислушиваясь ко всему, что происходило внизу. Здесь тоже кого-то искали, но, очевидно, не так усердно, потому что продержали поезд недолго. Возвращаясь в тепло, он увидел возле своей стены ящик. Раньше его тут не было. Неужто поставили для него? Ну, спасибо, братишки…

Иван сел, положил на колени «смит-вессон» и, млея от жары, стал думать о своем. Вместе с теплом и ощущением безопасности вернулась усталость. Она путала мысли, обессиливала тело, тяжелила непослушные веки. Очень хотелось спать. Борясь с этим липким, обезоруживающим наваждением, он поминутно растирал лицо, ерзал на своем ящике, напрягал глаза.

Когда по-настоящему он спал в последний раз? Где это было? В Москве, в Казани, в Перми? На мгновение в памяти всплыла тихая улочка какого-то уездного городка, дом с багряными рябинами у крылечка, чья-то мягкая добрая улыбка… Где это было, когда? И было ли вообще?..

Уронив голову на плечо, он спал. Спал и не видел, как мелькали за окнами огни ночных уральских городков и станций, как бился в стекло и тут же таял на нем белый уральский снег, как три человека, на миг оторвавшись от своего дела, удивленно и настороженно всматривались в его лицо.

— Молодой еще, чуть постарше моего сына будет…

— А из-под рубахи тельник проглядывает. Настоящий матросский тельник, глядите!..

— И на руке — якорек: матросик, видать.

— Матросик? Это откуда же?

— Может, с Балтики, может, с Черного…

— То-то и травят его, что «может»…

— А парень, видать, лихой. За такие дела на войне «Георгиев» дают, ей-богу!..

— То — на войне! А тут — дадут… Только попадись нашим драконам, уж они не поскупятся… на «вешалку».

— Бог даст, не попадется…

— Пусть, однако, поспит, сил наберется… Совсем парня в тепле разморило…

На подходе к Нижнему Тагилу его разбудили. Он вздрогнул, оторопело заморгал воспаленными глазами, зашарил на коленях револьвер.

— Ну и жарища у вас, братки, разморило всего, как в бане. Вот задремал даже…

— Тебе куда надо-то, отчаянная голова?

— В Тагил бы заглянуть… Далеко еще?

— Сейчас будем, готовься. Перед стрелкой притормозим, а ты прыгай. В город тебе лучше пешком идти, не заходя на вокзал.

— Спасибо, братки, век не забуду. Прощайте.

— Прощай и ты.

— Береги голову!

— Счастья тебе, смелый человек!..

Нижний Тагил — старинный уральский рабочий городок. Сердце его — металлургический завод, еще в первой четверти восемнадцатого века заложенный тут известным уральским промышленником Демидовым. Характером и обличьем своим городок, как подметил Иван, изрядно походил на другие заводские поселки России, разве что казался еще более хмурым, даже мрачным: на всем здесь чувствовалась суровая печать Урала. Иван ходил по его горбатым улицам, постоял над заводским прудом, равнодушно и обреченно отражавшем низкое дымное небо, вдыхал его стылый, горьковато пахнущий перекаленным железом воздух…

Это уже стало для него правилом: прежде чем отправляться на явку, тщательно «очиститься» и оглядеться. Особенно в новых и незнакомых местах. Вот и теперь он шел по нужному ему адресу, вполне уверенный, что «хвоста» за ним нет и что в случае неудачи сможет уйти, не рискуя угодить в руки ненавистных «фараонов».

На стук к нему вышел высокий средних лет мужчина, внимательно вгляделся в лицо.

— Здравствуйте: Я привез вам гостиниц от ваших земляков.

— Спасибо за труды. Не тяжела ли была дорога?

— Дорога тяжела, да груз невелик.

— Ну и как там мои земляки?

— Просили кланяться…

Хозяин провел его в дом, с чувством пожал руку и усадил за стол.

— Откуда, товарищ?

— Долго рассказывать, второй месяц на колесах. Был в Самаре, Саратове, Москве, Казани, Перми… в Екатеринбурге обе явки, какие я имел, провалены. Осталась ваша, тагильская. Слава богу, хоть вы целы!

— Пока целы, пока… А в Екатеринбурге у нас действительно беда: почти весь городской и весь Уральский комитеты партии арестованы, работа на время встала.

— Можете располагать мной.

— Какой опыт имеете: работа в типографии, агитация среди рабочих, боевое дело? С чем больше имели дело на практике?

— С боевым делом. На флоте я побывал и минером, и электротехником, но в общем-то знаю любое оружие.

— Где пришлось служить?

Иван несколько помедлил и ответил обтекаемо: