Бессмертники — цветы вечности

Третья группа за это время точно так же обшарила район Симского завода. Общая протяженность его составила сто километров! В нескольких местах свежевыпавший снег сохранил следы группы людей, направлявшихся лесами в сторону Уфы. Михаила Гузакова здесь знал каждый второй, а каждый третий мог рассказать о нем не одну занятную историю, впрочем, больше похожую на легенду о народном любимце-герое. Самого Гузакова обнаружить не удалось.

Четвертая, конная, группа до поры до времени находилась в резерве. Когда стало ясно, что, несмотря на всю свою грандиозность, операция проваливается, ее пустили на повторное прочесывание Ашинских лесов и гор. И снова — облавы, обыски, допросы! Вернувшись, урядник доложил что три недели назад Гузакова видели на Шакшинском пчельнике, а также на Ашинских и Медвежьих печах и у одного из своих старых товарищей в Аше, где находится сейчас — неизвестно…

Усталые, удрученные неудачей покидали каратели затаившийся Усть-Катав. А в это время из Златоуста в Уфу пробирался Гузаков. О том, чтобы побывать в родном Симе, не могло быть и речи, но не навестить могилу отца он не мог. С кладбища заглянул на пчельник Ивана Курчатова, поблагодарил за старую и верную дружбу и собрался дальше. Провожая его до ближайшего вершника, Курчатов задумчиво говорил:

— Не пойму, Миша, зачем приходил ко мне? То ли проведать, то ли проститься?

— Думал проведать. А теперь такое на душе чувство, будто вижу все это в последний раз… Если что, дядя Иван, так ты уж за могилкой отца пригляди…

— Пригляжу, сколь жить буду… А ты никак уезжаешь, гляжу?

— Уезжаю.

— Вертаться будешь, заглядывай, не забывай. Глядишь, к тому времени все и переменится, не придется хорониться по лесам.

— Веришь, значит, дядя Иван?

— Верю и тебе верить велю.

— Спасибо…

После неудачного экса в Кигах его долго не беспокоили. Вдруг прибегает связной от Ивана Кадомцева: «Есть срочное дело, собирайся!» Пришел, как на боевую операцию, в каждом кармане по револьверу, а Иван улыбается.

— У тебя посвежее рубашки не найдется?

— Рубашки? — растерялся он. — Найдется, конечно… А зачем?

— На свадьбу, Миша, приглашаю.

— Да? — только и смог выговорить он.

— Мы с Олей Казариновой решили пожениться, Михаил. Знаю, время не для свадеб, но если люди счастливы и в такое время, если это помогает им обоим и делу… Ты, думаю, не осуждаешь меня?

— Так вы с Олей… с Олей… — с трудом перестраивался Михаил.

— Да, с Олей Казариновой. Я смотрю, ты удивлен?

— Еще бы! И когда это вы успели сговориться? Еще в Вятке?

— Раньше, гораздо раньше!

— Ну и конспираторы! От души поздравляю с… прекрасно проведенной операцией!

Ночью подкупленный поп тайно обвенчал молодых, потом вместе с самыми близкими друзьями они посидели за более чем скромным свадебным столом, а вечером Гузаков уже получал новое задание.

— Поступило указание Центрального Комитета всякую боевую работу прекратить, — сказал Иван. — Для сохранения кадров революции рекомендуется организовать устройство преследуемых в безопасных районах страны, а руководителей движения переправить за границу. В числе последних и ты, Михаил.

— Значит, складываем оружие?

— Не складываем, а, точнее сказать, складируем, Михаил! Но прежде тебе необходимо съездить в Киев. Через этот город в скором времени пролягут дороги для многих из нас. Нужно договориться с киевлянами, которые хорошо знают пути за кордон. Надеяться только на легальный переход границы было бы легкомыслием.

— Вы с Ольгой когда думаете ехать?

— Не о нас пока разговор… Пока не будет решения суда по делу брата, сам понимаешь, уехать не могу.

— Правильно.

— И еще. Раз уж ты окажешься в тех краях, загляни в Дубно: там у нас лежит ящик с бельгийскими браунингами. Деньги за них заплачены. Если не дадут оружия, пусть вернут деньги, они нам сейчас тоже очень нужны. В дороге будь осмотрителен, не горячись. И помни, от тебя теперь будет зависеть судьба многих…

Самым сложным оказалось добраться до Уфы. Зато в Киеве он быстро обо всем договорился и поехал дальше. Ящик с браунингами в Дубно был цел, но находился в организации анархистов. Пришлось выдать себя за анархиста с Урала. Поверили, выдали оружие, даже посадили на поезд. Но в пути его плотно обложили неведомо откуда взявшиеся шпики. Ночью, прихватив груз, он попытался на какой-то станции оставить свой поезд и пересесть на другой. Однако «хвост» немедленно последовал за ним. Пришлось хорошенько размяться и пострелять. Спасли его ночь и проходивший через станцию товарный поезд, на который он вскочил на ходу. Драгоценное оружие досталось врагу…

В Уфу Гузаков вернулся на исходе ноября. Разыскал на явке Ивана Кадомцева, отчитался о командировке и спросил о Михаиле: решилось ли его дело?

— Три года содержания под стражей, — удовлетворенно ответил Иван. — Из них год с небольшим уже отсидел, так что через два года опять будем вместе.

— Да, для нашего скорострельного времени это не так уж и плохо, — согласился Гузаков. — Так что теперь вас уже ничто в Уфе не держит?

— Скоро расстанемся… Собирайся и ты.