Бессмертное сердце

Они рассредоточились по Башням. Естественно, их было больше четырех, а если быть точным семь. Гардарика направилась на восток, где ей предстояло защитить собственную Башню.

— Вот и ты. Ты будешь Винум Аупарта — Башней Ветра.

Девушка остановилась, достала из небольшого мешочка два чехла из темно-синего бархата. Сняв их, на свет блеснули два веера. Один полукруглый черный из сандалового дерева, с черными перьями, а второй круглой формы из бамбуковых пластин и прекрасного бирюзового шелка. С их помощью, она создаст защитное поле для Винум Аупарта.

Гардарика присела на колени, положив два веера на землю, бамбуковый перед собой, а из сандала сзади. Теперь три ночи подряд она будет читать молитвы и выпускать энергию.

— О, Великий Небесный Дракон Власти Кофран, даруй же защиту Винум Аупарта. Пусть она станет твоим детищем и пристанищем для путников. Дай же благословение мне, твоей дочери и жрице.

Из вееров полился свет — оранжевый из черного и голубой из бирюзового — и, сливаясь воедино, образовал очертания огромного дракона, с большими крыльями, четырьмя лапами, длинным хвостом, рогами на голове и наростами. Он будет здесь на протяжении всех трех дней, пока будет длиться ритуал.

Три дня в одном положении для жреца почти ничего не значат, но Гардарика выпускала при этом много магии, поэтому вставать было тяжело. Кружилась голова, по животу ходили болезненные спазмы — признак большой потери сил. Пошатываясь, она стала подниматься на крышу. Там ее должны были ожидать остальные.

Она пришла второй. На крыше находился высокий молодой человек с темными волосами, отливающими красным. На нем также было военное одеяние, а на поясе висел магический меч.

— Ты давно здесь? — Гардарика говорила через вдохи. Казалось, что пробежала марафон, однако девушка просто преодолела лестницу.

— Примерно, с час, — Пторолей повернулся. — Ты ведь кроме усталости, больна, ведь так?

— Откуда ты узнал? — жрицу пробила дрожь.

— Несмотря на то, что ты пытаешься это тщательно скрыть, я все понял, — в его глазах читалась тревога.

Гардарика вздохнула.

— Та тварь оставила во мне яд. Изумрудный Дракон Жизни при этом помочь не может.

— Даже, несмотря на то, что ты умеешь воскрешать? — удивился юноша.

— Да. К сожалению, воскрешать можно других, но не себя, — медленными движениями, она опустилась на теплый камень. — Когда остальные придут, ничего говори, пожалуйста. Все равно уже ничего изменить нельзя. А даже и можно было, то в этом нет смысла, потому что скоро мы отправимся в Эфирный мир.