Бессмертное сердце

Медея отвернулась, думая, что сделать в первую очередь. Ей придется заставить мальчика выпить настой, но беглого взгляда было достаточно, чтобы понять — это будет трудно. Его напряжение настолько сильно, что никакая известная растирка или мазь не поможет ему расслабиться. Лекарка нахмурила лоб и нервно закусила губу. Оставалось единственное средство — вспомнить, что она армеди, а вовсе не простая врачевательница. Выдохнув, Медея успокоилась и положила руку на горячий лоб своего подопечного.

Голоса радостно зашуршали, дом ожил звуками, переплетениями и оттенками. Они мгновенно окружили ее, соревнуясь и замирая, предвкушая, кого же выберет. Воздух довольно качнулся и обрел осязаемую форму, подслушивая, он похолодел, а затем обрушился на девушку, и сквозь ее руку попал на мальчика. Тот тут же откликнулся всем тело, едва заметно дернулся, постепенно расслабляясь каждой клеточкой тела.

Медея оторвала дрожащую руку — дом продолжал говорить с ней — отправилась в кухню, где закипела вода. Там она смешала несколько порошочков и залила водой. Ей услужливо подала чашку светловолосая девочка двенадцати лет, в серых глазах которой читалась хорошо скрываемая тревога. Стоило влить лекарство, как болезненное выражение лица пропало, и мальчик, как будто внутренне выдохнул. Он был все еще бледен, но жар постепенно спадал, темнота с пальцев пропала, дыхание выровнялось.

Армеди отошла от него и устало опустилась на стул, заботливо подставленный той же девочкой. Медея подняла взгляд и поняла, что все семейство собралось в гостиной и испытывающе смотрело на свою спасительницу.

— Его нужно обмыть и уложить спать в теплую постель, — проговорила девушка. — Еще два раза выпить лекарственный настой, неделю отдыха, и все будет в порядке.

Лицо хозяина дома озарилось, не сдерживаясь, он обнял жену, которая с шумом выдохнула, и, схватив дочерей, принялся кружить по комнате. Они засмеялись.

— Спасибо, госпожа, — в глазах Лифарии блестели слезы. — Пожалуйста, в благодарность, останься в нашем доме. У нас есть комната, а ты избавишься от непрошенных и назойливых любителей наживы.

— Да-да, — согласно закивал ее супруг. — Это большая честь для нас!

— Тогда, — Медея слабо улыбнулась, — я согласна.

* * *

Тканевые разноцветные палатки слабо трепыхались от ветра, разносился шум, говор и смех. Солнечное сентябрьское утро обещало такой же прекрасный день. С того самого дня, как Медея попала в Кармаль, прошел год. Ралл — сын Лифарии — под присмотром лекарки быстро пошел на поправку и уже через четыре дня помогал по дому и по хозяйству. Медея несколько удивилась такой скорости выздоровления, но особо переживать не стала. Милли — младшая дочь — яркая и подвижная девочка шести лет, все время просила девушку, чтобы та читала ей книги, Рия — старшая — стала помогать лекарке с больными.

Поселилась Медея на чердаке, решив, не теснить хозяев и обставив его крайне скромно: кровать, пара сундуков, да большой стол. С ней жил белоснежный кот, с ярко-желтыми глазами, и фиолетовый, в полтора метра, дракон, с узким телом, усиками и черными глазами-бусинками, в которых читался ум.

Было семь утра, но площадь наполняли люди, как огурцы банку, проходя с трудом, Медея искала мед для лепешек, которые они собирались готовить вместе с Лифарией. Где-то впереди послышался шум — кричала торговка хлебом. Полная, румяная, как и ее товар, женщина что-то голосила, перекрикивая толпу, рассержено огрызалась и с шипением отвечала на вопросы. Лекарка покачала головой и нырнула вправо, оставляя нервную женщину позади. Мелькнула платка со сладостями, и улыбчивая темнокожая девушка мгновенно предложила Медее отовариться. Армеди, не останавливаясь, отказалась, так как к сладкому была равнодушна.

Палатка кремового оттенка, где и продавался мед, оказалась в конце площади около выхода в улицу. Раз в месяц палатки меняли свое расположение. Для чего это делалось, Медея не знала.

— О, госпожа, доброго утра вам, — радостно проговорил Салим, у которого девушка стала постоянной покупательницей. — Какой мед сегодня?

— Апельсиновый, — ответила та, рассматривая цветные баночки.

— Похоже, вы любите цитрусы, — с интересом заметил торговец.

— Только апельсины, — Медея осторожно отмахнулась от пчелы. Салим протянул ей банку, и, рассчитавшись, девушка отправилась назад.

Когда показался знакомый дом, издалека Медея заметила склоненную фигуру Лифарии — она увлеченно копалась в земле, перекапывая какой-то цветок. Девушка невольно улыбнулась. Садик хозяйки дома за год разросся, цветов прибавилось, а позади дома появился и маленький огородик. Кирр — муж Лифарии — занимался торговлей рыбных продуктов, имел смекалку и добродушный нрав, позволяющий ему легко сходиться с людьми, чем и заинтересовал лорда Крилли. Этого тучного мужчину редко видели, он появлялся на площади только во время суда и на празднике-ярмарке по случаю основания города. Он слыл хитрым и глупым, но сменить его мог только король, а свои прегрешения лорд тщательно скрывал.