Бессмертные

— Еще бы! Все уши прожужжала! Не могу представить ее в роли матери… Хотя сама она вроде бы очень рада.

— Я бы сказал, слишком рада.

Джек удивленно посмотрел на меня.

— Видишь ли, — продолжал я, — родить этого ребенка — значит, согласиться жить в браке с Миллером. А мне кажется, она не хочет продолжать. Ей не нужен Миллер.

— По-моему, он довольно симпатичный мужик, — сказал Джек, пожимая плечами. — Судя по рассказам Мэрилин. — Он хмыкнул. — Приятный в общении, — добавил он, — по сравнению с другими писателями.

На мой взгляд, Артур Миллер не вполне соответствовал такому описанию Просто, с точки зрения Джека, человек с такими качествами был бы для Мэрилин идеальным мужем.

— Тебе когда-нибудь приходилось видеть, чтобы женщина была счастлива, если ее муж — довольно симпатичный мужик? По большому счету?

Он задумался, затем его губы раздвинулись в широкой ухмылке.

— Пожалуй, нет, — ответил он. — Хотя, с другой стороны, все замужние женщины, с которыми мне приходилось спать, всегда начинали разговор с того, как сильно они любят своих мужей. Даже Мэрилин. Артур — благородный человек, говорила она. Артур — гений. Артур заслуживает лучшей жены, чем она. Она не желает причинять ему боль. Она очень хочет, чтобы он был счастлив. А если бы Артур узнал о ее любовных похождениях, он помер бы, не сходя с места. И все это говорится, как ты понимаешь, в тот самый момент, когда мы занимаемся любовью. — Он вздохнул. — Как ты думаешь, кому-нибудь доступно понять женщин?

— По-моему, ты их понимаешь совсем неплохо, — ответил я. Я не мог припомнить, чтобы Мэрилин говорила мне такое о своем муже. “Должно быть, она бережет свое красноречие для Джека”, — подумал я. Я посмотрел на часы, собираясь уходить. Мне не доставляло удовольствия сидеть и слушать, как Джек рассказывает о свои постельных разговорах с Мэрилин.

Он тоже посмотрел на свои часы, лежавшие на ночном столике.

— Черт, мне ведь нужно собираться, — сказал он, вскакивая с постели и накидывая халат. — Ты говоришь, я неплохо понимаю женщин, Дэйвид. — Он одарил меня своей знаменитой улыбкой. — Это потому, что я даже не пытаюсь их понять. Я считаю, это бесполезно. Пусть этим занимаются их мужья.

25

Когда Мэрилин вернулась в Калифорнию, ей дали прочесть сценарий фильма “Займемся любовью”. Сценарий ей жутко не понравился. Затем, уютно устроившись в бунгало гостиницы “Беверли-Хиллз”, она перечитала сценарий, и он ей не понравился еще больше. Это была низкопробная дешевка, типичная для компании “XX век — Фокс”. Она уже переросла такие фильмы.

Ее сомнения относительно сценария еще больше усилились, когда выяснилось, что невозможно найти актера на главную мужскую роль. Однако администрация кинокомпании не отступала, желая поскорее сделать новый фильм с участием Мэрилин Монро и выпустить его на широкий экран на волне большого успеха картины “Некоторые любят погорячее”. По условиям контракта исполнитель главной мужской роли мог быть назначен только с согласия Мэрилин, но неожиданно Артур Миллер высказал мысль пригласить Монтана.

Предложение всем показалось по крайней мере странным, и поначалу никто не воспринял его всерьез, и сама Мэрилин, конечно, тоже. Монтан был французский певец, неизвестный среднему американскому кинозрителю (хотя интеллигенции он запомнился по фильму “Плата за страх”); кроме того, он пользовался репутацией человека левых взглядов.

Впервые увидев Монтана за кулисами театральной сцены в Нью-Йорке, Мэрилин была очарована его мужской красотой и галльским обаянием. Его плотная фигура и крупные, словно высеченные из камня черты лица произвели на нее сильное впечатление. Но еще больше она восхищалась его женой, Симоной Синьоре, чья вдохновенная игра в фильме “Путь наверх”[13] сделала ее знаменитой.

Несмотря на присутствие своей супруги, Монтан не стеснялся флиртовать с Мэрилин, но она решила, что для француза такое поведение вполне естественно, и не придала этому значения. Даже Симона пошутила по этому поводу:

— Вы только посмотрите! — воскликнула она дружелюбно. У нее был скрипучий голос заядлой курильщицы, резкий и в то же время чувственный. — Он же с вас глаз не сводит.

Живя в Нью-Йорке, две супружеские четы подружились, часто ужинали вместе после спектаклей, и впервые за долгое время Артур казался довольным и счастливым. Артур и Ив (Мэрилин очень скоро стала называть его по имени) придерживались одних и тех же политических воззрений и взглядов на культуру в целом. В Симоне Артур тоже видел близкого по духу человека. Симона относилась к Артуру с особым уважением, какое французы проявляют к великим писателям, иногда полушутя-полусерьезно называя его “Ma^itre” — как объяснила Симона Мэрилин, для французов это слово имеет тот же смысл, что для американцев слово “гений”.