Мне это напутствие было хорошо известно. Во время предвыборных кампаний Джек частенько забывал поесть, и посол поручал нескольким старым работникам из команды Джека — Дэйву Пауэрзу, Джо Гаргэну и в первую очередь Бум-Буму Риэрдону — заботиться о том, чтобы Джек был вовремя накормлен. Так было всегда, со времен самой первой избирательной кампании Джека, когда он прокладывал себе дорогу в конгресс.
Чуть покачиваясь на высоких каблуках, Мэрилин обхватила Джека руками, как бы защищая его.
— Он в надежных руках, — сказала она, хихикнув, давая понять Джо, что позаботится не только об отдыхе и питании его сына.
— Да, — ухмыльнулся посол. — Это уж точно.
Мэрилин подошла ко мне и поцеловала на прощание. При этом она слегка покраснела, и меня охватила радость.
Они ушли. Мы с послом некоторое время сидели молча. Я закурил сигару.
— Джек — везучий парень, — наконец заговорил он.
— Не спорю. Однако он играет с огнем.
— Это верно.
— Ты уже больше не беспокоишься?
— Конечно, беспокоюсь. Я беспокоился, когда он пошел служить во флот и вызвался добровольцем на этот чертов торпедный катер, но я ведь не мешал ему, не так ли? Он не может жить не рискуя, и тут уж ничего не поделаешь. Как бы там ни было, ты, как всегда, нашел решение, Дэйвид, поэтому пусть развлекается.
— Рискуя при этом не стать президентом?
— Ох, Дэйвид, не неси чепуху! Если даже Джек и проиграет на выборах — а он не проиграет, — это случится не потому, что он провел несколько послеобеденных часов в обществе Мэрилин Монро, ну и везет же парню. Это будет означать, что Никсон оказался сильнее и умнее, чем я о нем думаю. — Джо наклонился ко мне, улыбаясь, — это не предвещало ничего хорошего. — Знаешь, почему ты так беспокоишься, Дэйвид? — спросил он.
— Не сомневаюсь, ты откроешь мне глаза.
— Не строй из себя умника, Дэйвид. Мы с тобой слишком давно знаем друг друга. Вся беда в том, что ты хочешь ее, ведь так? У тебя это на лице написано. Я вижу, как ты смотришь на нее.
— Что ж, не у меня одного такое желание. Вполне вероятно что сто миллионов мужчин Америки тоже этого хотят.
— Да, но ты — совсем другое дело.
— Ничего не было, Джо, — ответил я, испытывая неловкость. — Мы с Мэрилин просто друзья, и это все.
— Врешь, было! — Он лег на спину и закрыл глаза, подставив свое лицо под лучи солнца. — Ну и дурак, — произнес он до странного мягким тоном. — Тебе
— Я не держу зла на Джека. Тут ты не прав.
Он продолжал лежать с закрытыми глазами.
— Я прав, — тихо сказал он. — Но я знаю, ты ничего не станешь предпринимать, и потому я спокоен. — Он помолчал. — И все же подумай об этом. Мы с тобой старые друзья, поэтому я говорю тебе в открытую: не предпринимай ничего, что могло бы повредить Джеку, только потому, что он спит с Мэрилин, а ты не смог переспать с ней. Это будет несправедливо по отношению к нему.
— Обещаю тебе, что не буду этого делать.
Джо протянул мне руку, и я пожал ее. Его рука была намазана кремом для загара, поэтому мне пришлось вытереть свою ладонь о салфетку.
— Ну и хорошо, — сказал он. — Если Джека изберут, ты будешь работать у него? — спросил Джо после долгого молчания.
— Я еще толком не думал об этом.
Он бросил на меня тяжелый взгляд.
— Не надо врать, Дэйвид, — произнес он.
Мне никогда не удавалось скрыть что-либо от Джо, да и вообще это удавалось немногим. Кроме того, Джо явно хотел выяснить, каковы мои устремления.
— Я не отказался бы от должности посла, — сказал я, как бы между прочим.
Он фыркнул.
— Ты пожалеешь об этом, — проговорил он. — Нужно потратить целое состояние, чтобы работать на таком посту не кое-как, а с блеском. Я знаю, что говорю. Наше проклятое правительство ни за что не хочет платить, — тебе придется содержать целую кучу нахлебников… У тебя будет много обязанностей и никакой власти. Президент и госдепартамент будут постоянно диктовать тебе, что делать. В какой стране ты хочешь быть послом?
— В Великобритании.
Лицо Джо было непроницаемым.
— Это важный пост, — согласился он небрежно. — Лондон, ну и еще, может быть, Париж. Ну и разумеется, в настоящий момент Москва — тоже ответственный участок, но в Москву обычно направляют профессиональных дипломатов… Да и потом, кто захочет торчать в Москве два-три года?
— Я нет.
— Вот видишь.