Бессмертные карлики

Фьельд ускорил шаги. Чувство, что он находится в паровой бане, все сильнее охватывало его. Слабое и пестрое освещение извилистых коридоров исчезло в сплошном густом белом тумане.

Наконец он добрался до маленького коридора-тупика, где он оставил Инесу и Паквая. К своему удивлению он заметил, что воздух здесь был несколько чище. Даже слабая приятная прохлада повеяла ему навстречу, когда он повернулся в тупик.

Инеса еще лежала и спала на импровизированной постели, а Паквай сидел у ее изголовья, как верный страж. Фьельд скинул с плеч тяжелую ношу и вздохнул с облегчением.

- Что-то происходит наверху в кратере. Мы должны постараться дойти до реки прежде, чем это окажется поздно.

Паквай не был человеком, способным мучиться от любопытства. Он умел себя сдерживать.

Но когда он увидел в полутьме черного Антонио с золотым обручем на шее и в состоянии, не способствующем к совершению своих обычных проделок, то широко открыл глаза от глубокого изумления. А когда Фьельд без дальнейших объяснений вытащил из свертка двух противных карликов, Паквай осторожно и немного даже поспешно отскочил на несколько шагов.

В эту минуту Инеса проснулась. Молодая девушка быстро освоилась с положением. Она уже раньше познакомилась с карликами, и зрелище Черного Антонио не особенно поразило ее. И она подумала про себя, что отныне уже нет на свете ничего для нее страшного, если только Фьельд не далеко. Даже если земля расступится.

Именно это и случилось через несколько секунд. Могущественный оглушающий гром прокатился под землей. Как будто в двух шагах от них выстрелили из чудовищной пушки. Почва заколебалась под ногами, и стены маленького коридора дрогнули. А там, в лабиринте, все закружилось в страшном, гремящем хаосе. Скалы рычали от страха, ужаса и гнева.

А потом, меж тем, как от коридора и подземелий остались одни развалины, наступила вдруг полная тишина. Она была страшнее грома. Как будто гиганты земли переводили дух для нового усилия. Они напрягали плечи под земной поверхностью.

В следующее мгновение разразился новый взрыв, скалы разбились на тысячи кусков, словно стеклянные. Пласты лавы отделились и покатились вниз по склону горы с ревом и грохотом, а вдали слышалось глухое, яростное фырканье, тонувшее в оглушительном грохоте гигантской мортиры кратера.

- Это смерть, - подумала Инеса и без страха прильнула к большому человеку, стоявшему подле нее.

И Фьельд склонился над ней, как будто он надеялся защитить своими широкими плечами эту хрупкую фигуру от обломков скал.

Но когда землетрясение окончилось и наступила настоящая тишина, блестящий солнечный луч нашел дорогу к маленькой группе людей в глубокой пещере. Одна из ее стен обрушилась, и в косвенном отблеске солнечного луча обозначились очертания узкой лесенки.

Фьельд высвободился из объятий Инесы. Никогда не мог он забыть, с какой счастливой улыбкой открыла она глаза навстречу солнцу.

Паквай уже стоял на лестнице, и солнце ему светило ярко в лицо. Выражение его лица было, как всегда, непроницаемо.

- Путь свободен, - сказал он.

Фьельд осмотрелся с удивлением. Боковой проход к лабиринту был совершенно завален, и крошечные дымящиеся капли воды просачивались сквозь песок. Позади себя он услышал глубокий вздох.

Фьельд быстро обернулся и увидел маленького карлика, нагнувшегося над обломком скалы, который он тщетно пытался отодвинуть. Из-под камня виднелась старая иссохшая нога и несколько густых, словно лак, капель крови, уже застывших, подобно кораллу, и ясно указывающих на то, что старая карлица нашла свою свободу.

Тут же недалеко лежал Черный Антонио. Он сорвал с себя золотое ожерелье, зажатое в его правой руке, которая была столько лет "Ужасом Перу". Глаза были широко открыты и хранили свойственное им невозмутимо спокойное выражение. Слабая улыбка блуждала на толстых чувственных губах.

Он как будто лежал на спине и наслаждался первым проблеском солнца после непогоды. Но Фьельд не сомневался, что Антонио Веласко последовал в неизвестность за своим вампиром. Из зиявшей артерии исчезли последние капли крови, оставленные ему женой карлика.

- Он умер, - тихо сказал Фьельд и покрыл его лицо одеялом. - В свое время он был бы последним орудием при дворе каких-нибудь Борджиа. Ни один порок не был ему чужд. Но он был и мужчиною, который не боится ни смерти, ни черта. Теперь, когда он потерял прежние силы, жизнь была бы для него пыткою. И он был слишком горд, чтобы влачить жизнь, подобно бескровному трупу.

- Он был злой человек, - произнес ясно по-испански чей-то тонкий голосок.

Карлик заговорил. Он сидел на земле подле умершего и заботливо собирал шнуры из пещеры, которыми воспользовался Фьельд.

Ни землетрясение, ни взрыв не могли вызвать большее ошеломление, чем эта попытка маленького бесчеловечного старичка вступить в разговор.

- Он был испанец, - продолжал невозмутимо пищать карлик и слегка поправил узел пришедшего в беспорядок шнурка, - и он созрел для великого переливания крови. Скоро придет наше время.