Бессмертные (СИ)

В тот день после похорон тела, которого не было или я его не видела, я долго-долго плакала и от усталости уснула прямо на кушетке на кухне. А проснулась от криков бабушки и Мадлен. Маленькая Мадлен сегодня перестала быть маленькой, а стала заботливой сестрой и внучкой, но сейчас… Сейчас она рассвирепела, волосы растрепались, лицо перекосило от злости. Я всхлипнула. Слезы снова заволокли глаза.

— Ты не сможешь заставить меня забыть! Не сможешь! — снова взвизгнула девочка, голос ее дрогнул.

— Я не прошу тебя забыть, моя сладкая пуговка, просто не произноси его имя, умоляю, ради вашей же безопасности, смотри, что вышло с Сисилией… Умоляю, она слишком мала, она не вспомнит, никто не знает и пусть не узнают…

Я зашлась в рыдании и Мадлен бросилась ко мне.

— Не произнесу. Но и не забуду, — так по-взрослому ответила сестра, прижимая меня к себе.

Воспоминания окатили меня словно ушат холодной воды. Почему именно сейчас? Может потому, что я вспоминала Мадлен слишком часто? Прокручивала в голове наши с ней встречи. Вампиры живут долго, дольше смертных, может Анзель встречал Сесилию в замке раньше? Мы с ним не виделись уже больше десяти дней, Ланселот возил меня с собой словно я важная персона и решаю множество вопросов королевства. Я ощутила жгучее желание встретиться с ним. Сегодня, немедленно.

— Что с тобой? Ты устала? — голос Ланса заставил меня вздрогнуть.

Его грубые пальцы ласково коснулись моего подбородка и повернули мою голову к нему.

— Ты вся дрожишь, что с тобой?

Я действительно дрожала то ли от ужаса воспоминаний, то ли от непреодолимого желания все бросить и бежать к Анзелю и требовать от него что-нибудь вспомнить.

— Не знаю… — прохрипела в ответ.

— Я утомил тебя, прости, — Ланс прижал меня к себе, заставил вдохнуть аромат его мужской мускусный аромат, его крепкая грудь ровно поднималась и опускалась, от тепла его тела стало жарко и немного неловко. Местные девушки с интересом поглядывали на него и с нескрываемым отвращением на меня.

Дни в Белом Замке терзали, мучали, душили, в то же время меняли меня, открывая новые грани собственной личности. Вечерами мне разрешили посещать открытую библиотеку. Нигде, ни в одной книге, ни на словах, вообще никак не упоминалось, что Алхимики произошли от слияния вампира и человека. Либо Анзель мне солгал, либо этот факт почему-то скрывался. Дни летели с бешеной скоростью. Утром изнуряющие тренировки, после трапезы — сопровождение Ланса. Мой взгляд становится острее. Я замечала опасные позиции, возможности для засады, препятствия, потенциальное оружие и пути отступления. Пока что я не зацикливалась на приемах, которые не могла выполнить с достаточной силой или скоростью. Заметила, как заострились черты моего лица, а взгляд стал более жестким и подозрительным. Это была все та же Вивьен, но более осторожная и напряженная.

Ланс был непреклонен, словно скала, холодная внутри, неприступная снаружи. Я все больше и больше склонялась к тому, что никогда не смогу ему довериться, мы проводили с ним так много времени, но он так и остался все тем же Лансом, о котором я ничего не знаю! Алхимики скрывали тайны, которые открывались только после посвящения в Алхимики. В этом месяце должны посвятить Марианну и Даниила, который мог остановить настоящую морскую волну, что я один раз и наблюдала своими глазами. Они перестанут быть послушниками и будут настоящими важными Алхимиками.

Удар волны и прохладные брызги окропили мои щеки и волосы.

— Закончим сегодня пораньше, — сказал Ланс, отстраняясь, чтобы заглянуть ко мне в лицо и прочесть, о чем я думаю.

— Мы еще не закончили, — не согласилась я, пряча красные от слез глаза.

— Мы уже неделю здесь каждый день, — уверенно сказала Ланс, вкладывая мою руку на свой локоть и следуя к лошадям, — Завтра на рассвете корабль отплывает, тогда все и проверю, тебя брать с собой не буду.

Матросы работали не покладая рук, грузят товар на вес золота на корабли. Когда их взгляды останавливались на мне — они улыбались, когда они смотрели на Ланселотта — они тушевались и больше на нас не смотрели, хотя я была одета так же, как и мой друг. В нем ощущалось животное превосходство, настоящая власть.

— С чего это? — съехидничала я.