Бессмертные (СИ)

Он лежал, вымаливая избавление и чувствуя каждый миллиметр пламенной агонии. Конца всё не было.

Время останавливалось, а пламя бушевало.

Но наконец сжигающая, палящая, парализующая боль начала отступать. Он ощутил облегчение, когда огонь стал затухать на его руках и ногах и вскоре полностью отступил к сердцу.

Все дни его короткой жизни промелькнули перед глазами, пока Карлайл лежал там; его тело всё больше и больше распалялось, а огонь сгущался. Но безумное сердцебиение вернуло его в реальность. Сердце ускорилось и заколотилось сильнее, как будто пытаясь освободиться от пламени, но всё оказалось тщетно. Карлайл тяжело вздохнул, пытаясь найти утешение в том аду, что окутывал его.

Наступила тишина, когда последний резкий стук сердца прогремел в ушах. Он лежал, замерев, в страхе, что волны жара вернутся. Но они не возвращались.

Огонь ушёл. Карлайл смог открыть глаза и сделать глубокий вдох облегчения и замешательства.

Прежняя жизнь начала угасать.

Он знал, что его укусило существо в сточной трубе; разум подсказывал — повреждённая инфицированная область на шее должна зудеть и болеть. Подняв руку к горлу, Карлайл нахмурился, чувствуя, что рана уже зажила; кожа оказалась абсолютно гладкой.

Он прищурился от пучка света, проникавшего через щели подвальной двери. Дневной свет. Видели ли его люди? Куда обратиться за помощью? Память нехотя выдала воспоминания о группе людей, с которой он обнаружил убежище существ в лондонских коллекторах.

«Отец, должно быть, ищет меня со своим отрядом… Они ведь заметили моё отсутствие?»

Сев, Карлайл попытался разобраться в своём психологическом состоянии. Он не чувствовал голода, болезни или усталости; он чувствовал, как распался на части и был восстановлен усилиями богов.

«Если это не смерть, то я должен испытывать боль, должен чувствовать голод, я должен распасться на части!»

Его взгляд метнулся вверх, на половицы, под которыми он сейчас сидел; Карлайл почти ничего не помнил об этом месте и как добрался до него. Скрип досок насторожил. Это значило, что он не один в помещении.

— Агард, этот хлеб залежался! Прел почти три вонючих дня! — раздалось сверху.

Карлайл слегка отшатнулся, ясные звуки голосов поразили — они слышались так отчётливо, словно их обладатели стояли прямо за спиной и говорили ему на ухо, а не находились этажом выше.

— И что ты хочешь?

— Пусти меня в подвал за дрожжами, я испеку другой, — произнёс первый измученный голос в ушах Карлайла.

«В подвал? Но в подвале я!» — панически прокручивал он. Карлайл слушал своим новым, особенно обострённым слухом, как два человека наверху перемещаются по комнате.

«Два человека? Как я понял, что надо мной именно два человека? Один голос, скорее всего, принадлежит коренастому мужчине. А женщина моложе и, судя по лёгкой походке, определённо меньшего телосложения».

Карлайл замер. Мозг вычислял странные шумы, а где-то внутри пробуждалась паника. Он знал, что это не нормально, и не хотел пугать невинных людей своим присутствием в их подвале.

Внезапно в горле стало расти горячее, обжигающее ощущение. Ноздри раздувались, взгляд метался по тёмному пространству. Карлайл разглядел каждый угол, каждую древесную щепку на ящиках и каждую песчинку, покрывавшую картофель и репу, что лежали рядом с ним. Положив руку на живот, он понял, что не чувствует голод даже после нескольких дней собственного горения. Еда вокруг не привлекала и не вызывала соблазна съесть её. Вместо этого в теле, разуме и горле возникло странное желание выйти навстречу тем двоим.

Пол над ним снова заскрипел и застонал, когда маленькая молодая женщина приблизилась к погребу. Карлайл вжался в самый дальний и тёмный угол крохотного подвала. Он тихо нашёптывал молитву Богу, чтобы женщина, что бы ей ни понадобилось, быстро нашла это и тут же ушла.

Карлайл начал представлять, что всё это просто сон, и, когда женщина отодвинула щеколду, внезапно учуял кое-что.

Глухое, пульсирующее, обливающееся кровью сердце.

Не медля ни секунды, звук поразил уши, и Карлайл вообразил тёмно-пунцовую жидкость, протекающую через искушающий его орган. В тот же момент какой-то чужеродный, кисло-сладкий раствор заполнил рот, заставляя юношу быстро сглотнуть. Сердце продолжало бешено колотиться, отдаваться в ушах, пока Карлайл горбился в углу.

Маленькая, слегка округлая женщина шагнула в подвал, её дыхание с хрипом проходило через горло. Карлайл жмурил глаза и терпел распаляющийся огонь в горле, слушая, как она в поисках чего-то ей нужного роется в деревянных ящиках. Найдя посудину в нескольких шагах от себя, женщина принялась черпать ею пшеницу для свежего хлеба. Движения её тела порождали какой-то странный сладостный запах, и аромат волнами взмахов донёсся до него.

Карлайл схватился за ворот рубашки и спрятал лицо, чтобы блокировать запах, но ничего не получилось. Обострённое обоняние вновь и вновь улавливало аромат, и он ничего не мог с этим поделать.

Внезапно глаза распахнулись. Всё стало ясно.