Бессмертный

Банк принадлежал ему. И, несмотря на клятвенные заверения клиентам, в помещениях за арками тоже стояли камеры. Естественно, скрытые. Эврис умел подбирать персонал, который, в свою очередь, тоже умел подбирать сотрудников, а потому ему не было нужды объяснять, что делать с неугодными клиентами.

* * *

— Денег все еще нет, — очередной раз повторил командир, проверяя счет.

— Сожалею, — очередной раз ответил Верон. Ему нравилось наблюдать, как бесится солдафон.

— Мне твои сожаления до лампочки, — рявкнул он. — Чего твой братец так долго возится?

— Может, там очередь, — пожал камирутт плечами. Честно говоря, он знал, что будет делать дальше. Эврис, наверняка, уже перечислил деньги доктору, но что теперь? Верон надеялся, что брат не бросит его на погибель, он ведь не такой, как сам Верон, на чьих руках уже много крови его соплеменников. Эврис не один раз спасал ему жизнь, хотя Верон никогда его за это не благодарил. Но при всем при этом, он все равно не видел выхода из данной ситуации.

— Надо было сказать ему, что каждые пять-десять минут буду отрезать тебе по пальцу, может тогда бы он все делал быстрее.

— Я в этом сомневаюсь, — ухмыльнулся Верон.

— Что, отношения у вас с братом не такие уж и теплые? — ухмыльнулся в ответ командир.

— Нет, просто скорость очереди вряд ли зависит от количества пальцев у меня на руках.

— Может, проверить? — спросил джигударго по имени Акаину. Верон ненавидел этого парня, потому что тот не просто его победил, а использовал для этого грязные трюки. Однако сам Акаину, несмотря на то, что периодически сбивал ему дыхание ударом в живот, казалось, не испытывает к нему вообще никаких эмоций, что еще больше выбешивало.

— В смысле? — нахмурился командир. Тугодум он и есть тугодум.

— Ну, отрезать ему палец и посмотреть, что будет.

— Хм, — командир почесал подбородок, задумавшись, — а это мысль. Что скажешь, Верон? Сможешь ли ты заново отрастить палец?

Снаружи послышался какой-то шум, в основном голоса, переходящие на крик. Потом раздался оглушительный удар, словно рухнула груда металлического мусора, корабль задрожал, из-за чего все, находящиеся внутри, еле устояли на ногах.

— А ты, — ухмыляясь, заговорил Верон, — сможешь отрастить голову?

— Что происходит?!

Верон изо всех сил дернул наручники, ободрав до крови запястья, однако сломались лишь те, что сковывали левую руку. До командира он мог дотянуться лишь ногой, что и сделал, ударив того в грудь. Тот отлетел и сбил с ног Акаину. Верон закричал и дернул правую руку еще раз, раздирая ее до мяса; наручники поддались и сломались так же, как и первые — посередине, оставив болтаться на запястьях по одному металлическому «браслету». Камирутт вовремя повернулся, чтобы перехватить первого опомнившегося солдата, несущегося на него, и, перебросив того через плечо, бросить в остальных. Он развернулся и бегом направился к выходу, но вдруг что-то вцепилось в его ногу и он с грохотом упал, чуть не разбив нос.

Акаину резко вскочил на ноги и бросился сверху, но Верон, подставив ноги, перекинул его через себя и тот влетел в стену спиной и упал, ударившись головой о пол. Вскочив, гераклид увернулся от удара ножом, перехватил руку и попытался вонзить этот нож в шею нападавшему, однако тот был в плотно сидящем шлеме, защищающим по крайне мере от слабых колюще-режущих ударов, тогда Верон выхватил нож и нанес несколько ударов в область подмышки, где броня не такая жесткая. Солдат протяжно закричал, потом захрипел и обмяк.

Кто-то из поднявшихся на ноги солдат выстрелил, но лишь попал в собственного товарища. Верон, прикрываясь истекающим кровью телом, попятился назад, но не успел преодолеть и половины пути, как его вновь сбили с ног вместе с бездыханным телом. Упав, он тут же убрал голову, в последнюю секунду увернувшись от несущегося на него тяжелого сапога джигударго. Верон уперся руками в грудь лежащего на нем тела, напрягся и со всей силой распрямил руки, тут же перекатившись в сторону. Тело солдата влетело в Акаину, вновь сбив того с ног. Верон вскочил и, под аккомпанемент выстрелов, звучащих у него за спиной, выпрыгнул в открытый проем корабля, упал на трап, перекатился, рухнув с него, и оказался под кораблем. Ни одна выпущенная в него пуля не попала в цель, а лишь поцарапала левую ногу и руку в двух местах, но из-за белых одежд, которые тут же окрасились в тех местах в красное, казалось, что ранения серьезней.