Бессмертный город. Политическое воспитание

Он столь резко сменил тон, что Шарль подумал было, уж не способен ли жандарм на иронию. Но нет. Он извинился за то, что его удивила дружба сына господина графа де Ла Виль Элу с юношей, его не достойным, с которым у него, казалось бы, так мало общего и который, учитывая все, что теперь о нем известно, плохо начал, оказавшись в весьма дурной компании. В своем рапорте он постарается представить дело наилучшим образом, так, чтобы оно не имело для Шарля неблагоприятных последствий. Но что касается Жана Фуршона, он ничего не может гарантировать. Правда, в настоящее время коммунисты пользуются покровительством, весьма странным покровительством. Между нами говоря, если бы бедный господин граф был жив, он, безусловно, был бы возмущен происходящим. Похоже, Фуршону удастся выпутаться, он и его друзья постараются, конечно, замять дело, правосудие не сможет работать нормально. Кстати, сам-то он получил приказ провести расследование, но, говоря по секрету, ему лично посоветовали соблюдать осторожность, он почувствовал, что наверху (он указал пальцем на потолок, словно речь шла о господе Боге) никто не хотел провоцировать коммунистов, им давали свободу действий, и, если так будет продолжаться, через несколько месяцев они будут хозяевами страны. Может, то, что он скажет, покоробит Шарля, но иногда он задается вопросом, сознает ли генерал де Голль, что происходит в стране. Он посылает лучшие воинские части, то немногое, что у нас осталось от настоящей армии, на помощь союзникам, тогда как они нужны здесь, чтобы поддерживать порядок внутри. Уж не сговорился ли он, случаем, с коммунистами — он пообещал взять их в правительство, выполнить их программу, а взамен получит извне поддержку русских, а? Пораскинув умишком, он представил себе дело именно так, потому что это было единственное логическое объяснение, потому что по всему, что делал де Голль с тех пор, как высадился во Франции, раньше-то его только по радио из Лондона можно было услышать, а теперь он здесь, так вот, по всему, что он делал, чувствовалось, что он недолюбливает американцев, а против русских он и слова не сказал. Надо же найти какое-то объяснение, он не коммунист, это ясно, стоит только взглянуть на него, чтобы в этом убедиться, но антикоммунист ли он, вот в чем загвоздка. В сущности, именно здесь и кроется их главное различие с Маршалом, потому что во всем остальном разница между Маршалом и Генералом, наверное, не так уж велика, вот люди, о которых можно сказать, что оба они патриоты, что они любят Францию, что они сражались за нее, и, кстати, невольно задумаешься, а не было ли у них тайного сговора, может, они просто распределили между собой роли, но уж в чем они точно друг с другом не сходились — так это коммунисты. Маршал-то был явно и откровенно против них, а вот с де Голлем — дело темное, он виляет, берет их к себе и не совсем понятно, чего ради. Чтобы войти с ними в сделку или чтобы заткнуть их за пояс? Но и в том, и в другом случае разве это не опасно? А что, если они его облапошат? Да, все это далеко увело его от расследования, от Жана Фуршона, от г-жи де Керуэ, но он видит, что перед ним молодой человек, у которого есть жизненный опыт, он показал это, в округе хорошо знают, что он помогал Сопротивлению, настоящему, которое действительно работало на благо страны, родины, совершенно бескорыстно, с одной только целью — освободить страну, для себя эти люди ничего не хотели, все очень гордятся тем, что молодой хозяин замка продолжает традиции истинной Франции, поэтому пусть Шарль его простит, он только выполнял свой долг офицера жандармерии и был вынужден задать, может, несколько нескромных вопросов, но ему надо было составить собственное мнение, теперь оно у него есть, и он может сказать, что оно хорошее, даже отличное, поэтому ему остается только откланяться и заверить Шарля, что если вдруг в нем будет нужда, к примеру, чтобы просто помочь, потому что, как знать, от этих партизан, которые продолжают рыскать вокруг и как будто отказываются сдать оружие и распустить отряды, всего можно ожидать. Во всяком случае, он и его люди всегда готовы явиться по первому зову, кстати, время от времени он будет посылать их в обход, и потом, прежде чем уйти, он хотел еще сказать: он надеется, что скоро наступит день, когда узники, заключенные в лагерях, будут освобождены и вернутся во Францию.

21