Бессмертный избранный (СИ)

Если мигрис называет его фиоарной, значит, неутаимой печати в его руках нет. А это значит, что юноша еще никто, всего лишь неопределенный, и судьба его может измениться, и не раз. Мигрис, однако, не осаживает своего нетерпеливого собеседника. В Асморанте белые волосы — такая же редкость, как и разгуливающие под носом у наместников маги. И совпадение слишком велико — возраст, лицо, волосы — все указывает на то, что юноша на самом деле сын Лилеин. Неутаимая печать здесь — всего лишь досадная заминка на пути в Асмору. Но как бы ни хотел Мланкин увидеть своего сына поскорее, этой заминки не избежать.

Из дома выходит еще один человек, рябой мужчина плутоватого вида. Из разговора я понимаю, что все трое собираются ехать в деревню, разграбленную разбойниками в самом начале двоелуния. Неутаимую печать нельзя сжечь огнем и разбить кузнечным молотом. Рабрис — а рябой оказывается именно им — говорит, что готов ехать. Он заглядывает в глаза мигрису, а юношу словно не замечает. И говорит он только с Чормалой, не спрашивая у неопределенного наследника одобрения.

Я подхожу ближе, чтобы услышать, о чем они говорят. Судя по всему, выехать они намерены прямо сейчас. Но наши с Улисом лошади еще не отдохнули, и мчаться во весь опор, как предлагает юноша, они не смогут. Я понимаю, что действовать мне нужно наверняка, и что убив юношу здесь, в Шине, я рискую всполошить всю Асморанту. Дело стоит того, если это на самом деле наследник.

А если нет?

Неутаимая печать — единственный способ узнать это. Белые волосы юноши ничего не значат. В истории Асморанты были случаи, когда охочие до больших денег фиуры выдавали за наследников своих сыновей. Черномор, самая страшная напасть всех семи земель Цветущей равнины, косил больших и малых без разбора. В прибрежных деревеньках свою дань собирали реки, в тех, что лежали ближе к лесу — сам лес. Детские хвори в Асморанте были страшными, и даже самому сильному травнику справиться с ними иногда оказывалось не под силу.

Но наследника потому и прятали в глухомани подальше от столицы, что кроме хворей и собственной неосторожности ему угрожала ни много, ни мало — магия. Чужая магия тех, кому хотелось, чтобы славный род правителей Асморанты прервался. Наследников заколдовывали на смерть и на безумие, и во времена, когда магия еще не была под запретом, семьи, в которых в одно Цветение с наследником родились мальчики, тряслись за жизни своих детей. Магический друс бил точно в цель, но иногда маги именно с целью и ошибались.

Мне придется последовать за мигрисом и его спутниками, но они вряд ли отправятся в путь в одиночку. Наместник был бы глупцом, если бы отпустил с наследником всего двоих, один из которых, судя по виду, тяжелее плошки в руках ничего никогда не держал.

— Мне нужно оружие, — говорит юноша. — Я потерял свой меч во время нападения, но я — воин.

— У тебя будет меч, — кивает мигрис. — Мы все вооружимся. Времена настают неспокойные — маги выходят из лесов, разбойники приходят из-за Шиниру. Нам нужно быть начеку.

Я вспоминаю девушку, запертую в клетке над ямой с чароземом. Если от таких магов мигрис готов защищаться мечом, то как он защитится от того, кто стоит сейчас под завесой невидимости рядом с ним?

Из дома выходит еще один мужчина. Он обшаривает цепким взглядом местность вокруг, и мне становится не по себе, когда маленькие глаза на мгновение останавливаются на моем лице. Я мог бы поклясться, что этот человек как-то связан с магией.

— Фиур, — обращается к нему рабрис, и я всматриваюсь в мужчину внимательнее. Передо мной наместник Шинироса. Человек, отвечающий за казни магов, человек, чьи войска денно и нощно охраняют вековечный лес. Я ожидал увидеть кого-то вроде моего отца, знакомого с магией, но не связанного с ней. Здесь что-то другое.

— Торша! — перебив рабриса, наместник оборачивается и резко кого-то зовет. — Торша!

Из-за угла дома выбегает парень, чистивший недавно конский навоз. Он замирает перед наместником, почтительно, но без заискивания глядя на него и благородных, застывших рядом.

— Спусти собак, — голос наместника звучит резко, как пила. — Пусть проверят все вокруг, пока благородные здесь. Спускай всех троих, немедленно. Приступай!

Парень послушно убегает за дом, и вскоре я слышу приглушенный лай и звон цепи.

— За вами могла быть слежка, — говорит наместник мигрису. — Кто-то может поджидать вас. Маги — пронырливое племя, уж приезд мигриса в Шинирос они бы не пропустили.

— Но о наследнике не знает никто, — говорит рабрис. — Мигрис приехал в Шинирос по другому делу.

— Все знают, что мигрис не ездит с пустыми руками, — говорит наместник. Он стоит вполоборота, и я не вижу его лица, зато вижу лицо мигриса, к которому он обращается. Чормала серьезен, он внимательно слушает… и не менее внимательно смотрит по сторонам. — Мои собаки обучены чуять магию…