Бессмертный мятежник

Демид видел этот знак впервые, и все же ему показалось, что он встречал его тысячи раз – может быть во сне, может быть в другой жизни. Красный ромб не был нарисован – он выбухал над левым соском живым сосудистым рисунком, пульсировал в такт биению сердца. Внутри ромба находился ровный красный крест, напоминающий две скрещенных палочки – на католический манер. Тонкая розовая линия заполняла все внутреннее пространство четырехугольника, образуя странный, не поддающийся логическому описанию узор.

Алексей захрипел, передернулся всем телом и замер. Из уголка его рта вытекла струйка крови. Демид осторожно обхватил пальцами его запястье. Пульса не было.

"Умер. Господи, прими душу его…"

Алексей отрыл глаза.

– Имя… Прими Имя… – Каждое слово вырывалось из уст Защитника со свистом, в груди его булькало и клокотало.

– Нет! – Демид панически дернулся, пытаясь оторвать руку, но пальцы его прикипели к коже Алексея. – Нет! Я же сказал тебе!

– В этой игре не бывает победителей и побежденных… В ней есть только участники…

– Замолчи! Не делай этого…

– АН-ТИРИТА

Последний выдох. Имя.

Демид разжал руку пальцы и рука Алексея безжизненно упала.

"В игре два трупа и один проигравший – я."

Небо над головой Демида закрутилось полосатой облачной спиралью. Природа на глазах меняла свои очертания. Деревья мрачно вытянулись в вышину, на горизонте из дымки появились горы – старые, со сглаженными лесистыми вершинами. Повеяло ледяным холодом. Демид почувствовал, что сознание покидает его тело. Ощущение было тошнотворным, но он уже не мог контролировать свои действия, чужая воля делала с ним, что хотела. Демид поднимался в струях восходящего воздуха. Он увидел собственное тело, распростертое на траве. Демид – тот, что лежал внизу на земле, был одет в полотняную одежду, напоминающую одеяния буддийских монахов. На поясе его находился знакомый серебряный меч. На поляне не было больше никого – ни Яны, ни Алексея, и местность казалась совершенно незнакомой. Дема не успел как следует рассмотреть свой облик внизу, потому что с ним произошли изменения. Тело осталось в той же позе, но теперь на нем был шелковый голубой халат, расшитый серебряными птицами. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам – Дема едва узнал самого себя. Между тем он поднимался и с высоты разглядывал странные трансформации, все быстрее происходившие с его собственным телом. Оно превратилось в изломанный силуэт, впечатанный в шоссе кровавой кляксой и окруженный разбитыми машинами. Потом Демид увидел себя лежащим на песке среди бескрайней пустыни, в военной форме серебристого цвета и высоких шнурованных ботинках. Механизмы на членистых паучьих ногах, сверкающие никелированной броней, деловито сновали вокруг в ослепительном сиянии двух солнц, гонящихся друг за другом по небосводу.

Внезапно мелькание образов прекратилось и вернулась первая картинка – та, с древними горами на горизонте. Демид бесплотным духом несся с воздушной волной, горы надвигались на него шершавыми боками. Черный пролом вырос перед глазами и кромешный мрак окружил Демида. Он ничего не мог увидеть в пещере, тянувшейся километрами промозглой пустоты. Но он почувствовал присутствие живых существ. Они подчинялись своим законам, неведомым никому из живущих на земле. Они жили здесь тысячелетиями, охраняя тайны тьмы, время прессовалось для них в невесомые слитки, века превращались в минуты по их желанию. Сейчас эти твари не могли повредить Демиду, но они чувствовали его, пытались дотянуться до него своими когтистыми конечностями.

Светлое пятно тускло замаячило впереди как выход из тоннеля. Оно не обрадовало Демида – даже мрак пещеры был лучше, чем это неясное, обманчивое мерцание, вонзающееся в сознание холодными иглами. Он почувствовал, как разум его закручивается сотнями протуберанцев, разлетается на части в хаотическом мелькании радужных пятен. Боль разрезала грудь, острые зубы страха впились в сердце, заставив его остановиться. И наступила тьма…

* * *

Демид открыл глаза. Ничего не изменилось – все так же он сидел рядом с Защитником, Яна тихо плакала неподалеку. На мертвом лице Алексея застыла последняя улыбка. Демид вздрогнул, когда увидел его безжизненную ехидную усмешку – и с того света Петрович смеялся над ним.

И все же в мире что-то переменилось. Новые ощущения нарастали постепенно, словно проявлялись на фотографической бумаге. Началось с запахов. Волна лесных ароматов накатила головокружительной сенсорной волной. Никогда он не чувствовал столько запахов сразу. Терпкая горечь хвои, туманящая пряность шалфея, едкая вонь божьей коровки, свалившейся с куста на противоположной стороне поляны. Боже, как странно…

Демид лег на спину, пытаясь преодолеть головокружение. В небе черной точкой плавал коршун. Внезапно Демид осознал, что может рассмотреть его во всех подробностях: мохнатые лапы, желтые глаза, вильчатый хвост. Невероятно – чтобы рассмотреть птицу на такой высоте, нужно было иметь зрение не менее шести единиц зрения, зрения, зрения…