Бессмертный солдат

Наконец, незнакомец заговорил, но теперь его голос звучал как обычно, а не прямо внутри головы Эрины:

— Твой знакомый нас потревожил. Но, думаю, теперь он долго сюда не заглянет. Эрина нахмурилась: «Это он про старшего лейтенанта Ригера?».

— Да, про него, — тут же непринуждённо вставил незнакомец. — Помню его ещё совсем мальчишкой. А теперь уже вот, офицер на службе партии! Родители могут им гордиться. Наверное…

— О чём вы? Кто вы? — недоумевала Эрина, старательно всматриваясь в лицо незнакомца и пытаясь вспомнить, где она могла его видеть. Эти черты, линии, глаза, волосы — всё тепло касалось её сознания, подобно лучам солнца из окна, согревающим прохладным утром. Но Уилд была уверена: она никогда не видела его прежде.

— Между нами связь куда сильнее, чем ты думаешь. Она помогла мне найти тебя, Эрина.

— Что? Меня? — продолжала недоумевать Эрина, уже сильнее пятясь назад, попутно вжимая шею в туловище со страха.

Всё происходящее пугало её до дрожи во всём теле. Но незнакомец оставался крайне спокойным, уравновешенным и безмятежным, как гладь чистого озера в безветренный день. Такими же были и его голубые глаза — чистые и безмятежные.

Всё же взяв себя в руки — она всё-таки была будущим солдатом, — Эрина, глубоко вдохнув, постаравшись расправить плечи, спросила:

— Что вам от меня нужно? — Эрина старалась быть уверенной, но её голос всё же немного дрогнул. — И что с товарищем старшим лейтенантом? Почему это он сюда ещё долго не попадёт? Что это вообще за место? — но дрожь в голосе не помешала девушке засыпать странного человека вопросами. Человека ли?

— Товарищ Ригер — глупый мальчик, который лезет не в своё дело, — как-то сухо, но всё ещё умиротворяюще проговорил некто. — Почему-то он решил, что я враг для тебя, но я хочу тебе помочь! Тебе и твоим друзьям.

Его интонация стала оживлённее, а глаза — Эрина только сейчас обратила внимание, что в них не было зрачка — блеснули живым огоньком. На радушном лице проявилась более очевидная улыбка, его длинные золотые локоны, подхваченные ветром, легко развивались, привнося в его образ эфирности.

— Ты особенная, Эрина! Но они прячут тебя в каком-то железном ящике, пока твои друзья и близкие погибают. В том числе, твой дорогой товарищ Ригер, — уже как-то с напускной прохладой говорил незнакомец. — Я могу помочь тебе. Ты проявишь себя. Ты будешь полезной им всем. И докажешь, что чего-то стоишь.

Его слова, одно за другим, раскалёнными иглами впивались в сознание Эрины, оставляя болезненные раны, из которых лилась не кровь, как из раненого тела, а свет души и огонь её разума: она чувствовала это теплом на поверхности своей кожи.

Она могла доказать, что на что-то способна.

Всем. И себе.

Нужно лишь принять его помощь.

Некто протянул ей руку раскрытой ладонью вверх, ожидая, что она примет его помощь. Но Эрина не спешила дать ответный жест. Что-то её тормозило, что настораживало. Мерзким холодком пробегало по спине.

Но незнакомец, словно это чувствовал, спокойно сказал:

— Всё в твоих руках, Эрина. Только в твоей власти спасти их всех.

Сказать то, что Эрина растерялась — всё равно, что ничего не сказать. Глаза от страха широко распахнулись, её будто облили с ног до головы ледяной водой. Но эти слова… Она может помочь, может не быть бесполезной. Может спасти своих друзей.

И спасти его.

В сердце кольнуло. Эрина чувствовала, что долг гражданина обязывает её рискнуть во имя всеобщего блага, даже рискуя своей жизнью. Для этого она и служит партии. Но едкое чувство внутри не давало покоя.

— И всё же, кто вы такой? — спросила Эрина это твёрдо и требовательно, чтобы дать понять странному типу, что от его слов зависит её ответ.

В какой-то степени она ждала, что таинственный человек замешкается или скажет что-то, что окончательно поставит жирный крест на возможности их совместных действий, но тут он чётко выговорил:

— Я твой отец, Эрина.

От его ответа у Эрины всё сжало в груди, а ноги подкосились, не в силах выдерживать весь тот груз, свалившийся на неё в одну секунду. Губы подрагивали, а глаза защипало от подступивших слёз. Какая жестокая шутка, какая мерзкая ложь. Эрина схватилась за гимнастёрку и сжала её так, будто готова была оторвать лоскут ткани. Если бы не форма, то она, скорее всего, схватилась бы за свою кожу, чтобы попытаться добраться до ноющего и бешено колотящегося сердца.

— Идиотские у вас шутки, товарищ.

Улыбка с лица незнакомца исчезла. Он смотрел с неподдельным недоумением на Эрину: он явно не ожидал такой реакции.

— Я не шучу, Эрина.

Сказал он это так жестко, так чётко и ясно, что слова эти были больше похожи по звуку на гром в небе, нежели на человеческую речь.

— Я твой отец. Это правда.

Ещё больнее. Ещё сильнее. Эрина всё же не выдержала и упала на колени. Всё окончательно потеряло смысл — была только боль за грудиной, которую хотелось вырвать с корнем и выбросить подальше. Слёзы бесконтрольным водопадом хлынули из глаз и обжигающе покатились ручьями по щекам.

— Это всё какой-то дурацкий сон, — шептала Эрина себе под нос, щипая за руку.