Бессмертный воин

Мало, но достаточно, подумал Иво.

— Мы должны уехать, — продолжал тихо Бранд. — Сейчас. Сегодня ночью. Это будет легче и для нее и для тебя. Ари может остаться, охранять ее поблизости. Он даст тебе знать, если она …

— Нет.

— Но он может …

— Нет!

Как он может оставить ее? Лишиться всей этой страсти до того, как он успел насытиться ею? Оставить эту кожу, эти волосы, этот запах. Для Ари.

— Она моя жена. Если кто и будет охранять ее, то это буду я.

— Если ты останешься, ты захочешь ее.

Иво нечего было возразить на это. Это была правда. Он уже хотел ее. Он отвернулся, подошел к камину и стал перед ним, смотря на огонь, чтобы ему не нужно было смотреть в глаза Бранда.

— Есть способы наслаждения женщиной, без того чтобы сделать ей ребенка. Фрей знает. Я пользовался ими довольно таки часто.

— Способ выплескивания на простыни не всегда работает, — сказал резко Бранд.

— Тогда я научу ее использовать свои руки и рот.

— И насколько тебя хватит, пока это тебе не надоест? Думать о том, чтобы не навредить ей, прежде чем лечь на нее?

— Этого не произойдет.

— Прислушайся к себе! Это произойдет. Оно уже звучит в твоем голосе. Это безумие.

— Это было безумием с самого начала. Вся наша натура безумна.

Тлеющий уголек отскочил от бревнышка в камине и подкатился к ногам Иво. Он размазал его ногой по каменной плите перед очагом, оставляя пятно золы цвета крыла ворона.

— Я не просил о жене, но боги дали мне ее. Должна быть еще какая — то причина, кроме ночи удовольствия.

— Получи еще одну ночь наслаждения и уезжай. Она всего лишь женщина, в конце концов, и ты знал, что это будет короткая встреча.

— Нет, она не короткая. Нет. Я намерен сохранять ее и этот замок так долго, как смогу. Если ты не можешь поддержать меня в этом, тогда уезжай.

— Я никуда не поеду, пока не уедешь ты. Но как твой друг и твой командир, я должен отговорить тебя от этого. Ты не можешь спать с ней.

Иво подтянулся и повернулся к Бранду, встречаясь с его глазами спокойным пристальным взглядом.

— Ты дал мне совет, твой долг исполнен. Сейчас иди вниз. Моя жена ждет тебя, чтобы обучить игре в шахматы. Скажи ей, что я вскоре присоединюсь.

Глаза Бранда гневно сузились от интонации Иво. Он дернул ручку двери, открыв ее, задерживаясь на пороге достаточно долго, чтобы сделать окончательное, краткое предупреждение:

— Не делай этого.

Иво стоял в пустом соларе, кровь пульсировала в его голове, когда он пытался подавить в себе желание пустить стрелу в чертова ворона. Будь проклят Ари и его видения. Он не может быть прав. Боги никогда не допустили бы проклятия младенца только для того, чтобы помучить нескольких рядовых воинов — даже Рэн и Локи не были злобными. Но это должно быть ложью.

Он все еще боролся со своим гневом, когда снизу до него донесся голос Алейды. Она начала рассказывать о пешках и объяснять, как они ходят. Скоро она сделает так, как он ее просил: поднимется наверх в постель, сбросит свое платье и юбку, откинется на спину, готовая одарить его своим телом. И тогда… он скажет ей что? Что он никогда не сможет принять это дар снова? Это был его долг. Он был ее мужем.

Зарычав, он развернулся и ударил кулаком о стену. Тонкая штукатурка треснула, и пыль закружилась вокруг него, словно дым из кадила священника. Боль очистила его разум, дала ему что — то, чтобы сдержать его ярость. Через какое — то время он взял себя в руки, стряхнул легкий слой белой пыли, который лежал на его плечах и направился к лестнице, избегая даже смотреть на жердочку, где сидел ворон.

Бранд уже сделал первый ход. Для того чтобы обучить его, нежели играть против, Алейда привлекла к участию отца Теобальда, в то время как сама села рядом с Брандом и давала советы по поводу ходов и стратегии. Иво проигнорировал пустой стул рядом с ней и встал по другую сторону стола, откуда он мог делать вид, что наблюдает за игрой, припавши к рогу с элем, который ему кто — то навязал. В действительности же, он не видел ничего, кроме Алейды.

Поскольку игра продолжалась, все больше людей собиралось вокруг стола, чтобы наблюдать за ней. И вскоре воздух вокруг них стал спертым. Алейда подняла руку, чтобы подавит зевок.

— Мои извинения.