Бессмертный воин

Странное дело, к тому моменту как муж ушел, она чувствовала себя хорошо — так же как и после других приступов. Однако Беата уже нагревала воду и торопливо отбирала травы. Кормилица выставила всех из спальни, так что Алейда доверилась ее хлопотам и вскоре оказалась окруженной горой подушек с чашей какого — то поссета или другого какого напитка в руке. Принюхавшись к жидкости, больная уточнила:

— Мята и ромашка?

— Верно, и еще другие травы, чтобы помочь больному желудку. Пей медленно, мелкими глотками. — Беата присела на краешек постели и пригладила волосы своей любимой девочки. — Я редко заваривала такое для тебя, Ягненочек. Ты ведь не из тех, кто часто так расстается с пищей.

— К счастью, сегодня вечером мне не с чем было расстаться.

— И за это отец Теобальд должен возносить благодарственные молитвы. Я и не знала, что он умеет так плясать.

Озорная усмешка кормилицы заразила Алейду. Она вспомнила отца Теобальда в первое мгновение, когда эта неприятность случилась с ней, — ужас и отвращение на его лице, и несмотря на свою незавидную роль в произошедшем, не удержалась от смешка, быстро превратившегося в хихиканье, а затем и в громкий утробный хохот, который явно затянулся.

— Не так уж это забавно, госпожа, — ворчала Беата.

— Я знаю, — выдохнула Алейда и попыталась остановиться, но хохот уже, казалось, жил самостоятельной жизнью. Смех овладел ею, подпитываясь попытками прекратить, которые только еще больше раззадоривали. Бока ее уже болели, и слезы текли по щекам; Беата забрала чашу, опасаясь, что воспитанница прольет напиток. А смех все продолжался.

Затем внезапно, когда Алейда уже не могла это терпеть, ее плач стал настоящим — глупые слезы безо всякой причины. Девушка только всхлипывала.

— Ах, Ягненочек, — кормилица обняла Алейду, и от знакомых рук той стало вновь уютно. — Тише… шшш…

— Это было так у — унизительно. — Голос рыдающей споткнулся на этом слове и перешел в полевсхлип. — Ч — что с — со м — мной не так? П — постоянно тошнит. Плачу — у. Я ведь никогда не была плаксой, ты же знаешь.

— Верно, детка, верно.

— А теперь я хныкаю все время. Такое чувство, что я схожу с ума. Или у — умираю — у.

— Глупости! — Беата нежно улыбнулась. — Ты не более безумна, чем я. Слезы и смех и даже твое недомогание — это признаки жизни, Ягненочек, а не смерти.

Алейда промокнула слезы кончиком простыни и поинтересовалась:

— О чем ты говоришь?

Кормилица положила руки на плечи Алейды и немного отстранила ее.

— Подумай, Ягненочек. Когда у тебя в последний раз были крови?

— Не знаю. Где — то… — Девушка задумалась, и слезы мгновенно высохли, когда до нее дошло, о чем толковала Беата. — Нет, я не… У меня ведь было кровотечение уже после свадьбы. Как раз тогда, когда ранили сэра Бранда.

— Такое слабенькое, что его вряд ли стоит принимать в расчет. И потом с тех пор прошло больше месяца.

— Но мы ведь не… — Алейда остановилась. Она все еще не рассказала Беате, что муж не притрагивается к ней, храня эту тайну как единственное, что по — настоящему связывало ее и Иво. — То есть мой цикл никогда не отличался регулярностью. То все слишком быстро — месяц за месяцем, а то наоборот запаздывает.

— Верно, но ведь ты сама сказала, что тебя поташнивает.

— Но не по утрам. И не всегда.

— Некоторым дурно бывает и в другое время суток. Но это неважно. Сейчас я уже знаю наверняка.

— Откуда? — Вскинулась Алейда.

— Ты не рассматривала собственные груди?

Алейда смущенно скрестила руки на груди.

— Ты же говорила, что у женщин они обычно увеличиваются после замужества.

— Да — да, но не настолько. Посмотри, как набухли вены. Даже Хадвиза заметила, хотя эта дуреха не понимает, в чем дело. А со временем они еще затвердеют и станут болезненно чувствительными.

Ее груди и так уже не одну неделю были как камни, покрытые синяками, но Алейда покачала головой.

— Я не беременна. Я не могу быть в положении.

Не за одну же ночь!

— С таким мужем, как лорд Иво, тебе сложно было бы не забеременеть.

С таким мужем, как лорд Иво? И каким же это? Покидающим жену каждый день и отвергающим ее каждую ночь? Теперь понятно, почему муж не притрагивается к ней — не хочет, чтобы она понесла. И что он теперь будет делать, если она и впрямь забеременела после одной — единственной ночи?

— Суди сама, Ягненочек, — продолжала Беата, взглядом остановившись на животе Алейды. — Слезы, тошнота, отсутствие месячных — все указывается в одном направлении.

Алейда покачала головой, не желая признавать эту возможность:

— Моё нытье и смех — другое дело.

— Как раз наоборот, госпожа. Дух младенца овладевает твоим сердцем. Многие женщины проливают слезы — как дети, которых они вынашивают, а некоторые смеются без остановки. Радуйся, что ты из их числа — значит, твой малыш будет веселым.

Алейда крепко обхватила себя руками.

— Нет никакого малыша.

— Но он есть, госпожа! Ах, Ягненочек, я знаю, что ты боишься родов, но страх исчезнет, когда подойдет срок.

Беата поднялась и начала прибирать свои травы.

— Я схожу за лордом Иво, чтобы ты ему рассказала. Он будет на седьмом небе от счастья.

Запаниковав, Алейда вскрикнула:

— Нет, погоди!

— Госпожа…