Бессонница в аду

Олег Аркадьевич пережил сильнейший стресс, он был на волоске от гибели – зайди Хан на мгновение раньше, и Мишаня бы все ему выложил про то, как Олег посоветовал «развлечь бедную женщину». За такую «заботливость» Хан порвал бы Олега голыми руками. «Какое счастье, что я успел убрать Мишаню… – думал Олег Аркадьевич, нервно вышагивая в своей комнате. – Ну что за идиот Мишка, позволить бабе обдурить себя, как ребенка!» Руки у Олега до сих пор тряслись. «Господи, неужели из-за какой-то невзрачной тетки я потеряю свои миллионы? Ах, какая жалость, что с Мишаней не вышло, сорвалась такая идея. И ведь знал же я, что в интриге любая мелочь имеет значение, и все-таки положился на дурака! Ай-яй-яй! Надо пока держаться от Марии подальше…»

Через некоторое время Олег наконец успокоился, понял, что его никто не подозревает, наверняка этот толстяк никому не сказал о деликатном поручении. И он опять воспрял духом и решил попозже обдумать, как же ему разрушить эту семейную идиллию, а пока требовалось заняться прямыми обязанностями. В данном случае необходимо провести расследование обстоятельств гибели Риты. Убивать здесь позволялось только Хану.

Тела погибших убрали, все разошлись по комнатам. Наконец в здании наступила тишина. Мария и Хан не могли заснуть, вновь и вновь вспоминали пережитый стресс.

– Знаешь, когда Мишаня пришел за мной, я чуть не поверила, что ты и правда отдал меня ему.

– Мерзавец! Не ожидал, что он может придумать такое! Но как ты могла поверить в такую чушь?!

– Вспомнила, как ты приказывал привести меня в лабораторию, тогда меня тоже Мишаня вел.

– Не понял, как это «тебя вел Мишаня»? В лабораторию?! Когда?

– Когда ты отменил эксперимент и уехал.

Хан выглядел ошеломленным.

– Тебя приводили в лабораторию?! Почему ты сразу не сказала мне, что тебя водили в лабораторию?

Мария удивилась:

– Почему я не сказала тебе, что ты приказал меня привести в лабораторию? Так?

– Ты же понимаешь, что я не мог такое приказать?

– Раньше ты убеждал меня, что без твоего приказа туда никого не могут взять. Что я должна была думать? К тому же появилась эта Наташа…

– Давай рассказывай все с самого начала, и подробно.

– Да что рассказывать? Шла, коленки тряслись, ноги подгибались, Мишаня и Сашка не вели, а волокли меня. Вспоминать об этом не хочется… Только подошли к двери, Леонид Сергеевич выскочил, сразу сказал, что я свободна, что он отговорил тебя и я могу идти к себе.

– Леонид?! Он отговорил меня?! Ясно… Не удивился, что тебя привели? Может быть, накричал на охрану?

– Да нет, спокойно так говорил.

– Давай по второму эпизоду, когда Мишаня вдруг воспылал к тебе страстью. Вспомни все мелочи, кто с кем разговаривал, кто что сказал и как действовал сам герой-любовник.

– Да, это было на следующий день, после того как я приходила к тебе, когда ты уехал. Утром еще Олег все мне говорил комплименты, что я хорошо выгляжу, потом долго беседовал с Мишаней. А Мишка все смотрел на нас, я уж решила, что он на Иру глаз положил, она рядом со мной стояла. Но он потом весь день крутился около меня. Я подумала, что это Олег ему приказал стеречь меня, думала, ты боишься, что опять сбегу… Ночью он вызвал меня из комнаты, также, как и в тот раз… А когда нес меня к себе, то все время повторял, что это приказ Хана. Но ты же не приказывал?..

– Нет, моя хорошая, конечно, не приказывал… И теперь я разберусь со всеми, кто посмел говорить от моего имени.

– Я и не поверила. Кричала, но никто не пришел, на первом этаже мало людей живет, потом он заклеил мне рот скотчем.

Мария вдруг заметила, что лицо Хана искривляется, что его тянет судорога и бросилась к нему.

– Родненький мой, миленький, не надо, успокойся!.. – она принялась осторожно поглаживать его виски. – Давай все забудем, не надо тебе волноваться. Бог с ними, я больше в тебе никогда не буду сомневаться…

– Ты извини меня, я виноват, допустил, что тебе пришлось пережить такое, но я все исправлю, спасу тебя. Все, спасибо, уже прошло, – он перехватил ее руки и прижал к своему лицу.

Так вот отчего у Марии так изменилось тогда настроение… А ему показалось – ни с того ни с сего… Все было хорошо, но стоило ему уехать, и она сбегает, теперь понятно, почему, если накануне ее приводили в лабораторию…

– За все годы моего правления, столько девушек побывало здесь, и ни одной я не сказал, что люблю ее, а уж тем более, ни от кого не хотел иметь ребенка.

– А ты что, хочешь ребенка?

– От тебя – да.

– Я не могу поверить…

– Назови хоть одну причину, по которой бы я лживо уверял тебя в своей любви? Зачем мне врать?

– Я себе не доверяю. Не настолько я интересный человек, чтобы заинтересовать тебя…

– Ты самый лучший человек в моей жизни. И я все сделаю, чтобы спасти тебя.

– Нет, я самая обычная, а ты исключение из всяких правил, я таких не встречала…

– Когда ты так говоришь, мне начинает казаться, что ты все-таки меня любишь.

– Разве я тебе не говорила уже об этом?

– Ты меня не балуешь…

– Я не просто люблю, я помешана на тебе, я тебя обожаю, мой Хан… И мне все время хочется твердить тебе это, но, боюсь, тебе надоест это слушать.

– Говори, говори… Неизвестно, сколько мне еще осталось жить, думаю, ты просто не успеешь мне надоесть.

– Так Олег Аркадьевич говорил, что все сотрудники и прочие обитатели этого Центра живут, пока жив ты. Если это правда, то, следовательно, и нам всем осталось мало.

– Вполне вероятно, что так оно и будет, и я уже думаю над этим. Ты здесь не останешься.

– Ты хочешь меня отпустить?

– Нет, не отпустить, а тайно вывезти, так, чтобы никто не знал. Я пока обдумываю это. Мне надо рассчитать самое оптимальное время; сделать так, чтобы ты как можно дольше прожила здесь, со мной, и чтобы я еще в силах был спасти тебя…

– Но я не хочу уезжать без тебя. Как мне теперь жить без тебя?