Бессонница

Атропос рванулся вперед и шлепнул Розали № 2 по заду.

[Катись отсюда, псина! Пошла! Пока я не передумал!]

Атропос скорчил гримасу и окинул последним злобным взглядом Ральфа, когда Розали взвизгнула и выскочила на мостовую… прямо перед «фордом», за рулем которого сидел шестнадцатилетний Пит Салливан.

Натали не видела машины; она смотрела на Лоис — на ее раскрасневшееся, испуганное лицо. В конце концов до Нат дошло, что Лоис орет вовсе не про Рози, а про что-то совсем другое.

Пит заметил бегущую собачонку; не замечал он маленькую девочку. Он вильнул вбок, чтобы не сбить Розали, и в результате этого маневра «форд» устремился прямо на Натали. Ральф видел два испуганных лица за ветровым стеклом, когда тачка вильнула, и ему показалось, что миссис Салливан громко кричит.

Атропос прыгал и скакал, выплясывая непристойно-радостный танец.

[Агааа, Краткосрочный! Беловолосый козел! Говорил я тебе, что достану тебя!]

Медленным движением Элен выронила батон хлеба, который держала в руке.

— Натали, ОСТОРОООЖНЕЙ! — заорала она.

Ральф побежал. Снова возникло ясное ощущение движения с помощью одной лишь мысли. Подлетев к Нат с вытянутыми вперед руками и видя неясно вырисовывавшуюся прямо рядом с ней машину, разбрызгивавшую яркие солнечные стрелы сквозь свой темный «мешок смерти» прямо ему в глаза, он снова произвел щелчок у себя в мозгу, в последний раз опустившись в Краткосрочный мир. Он рухнул в сферу, звенящую от пронзительных воплей Элен и Лоис и скрежета шин «форда». Сквозь все это, словно какое-то ползучее растение, пробирался радостный крик Атропоса. Ральф мельком увидел широко раскрытые голубые глаза Нат, а потом толкнул ее изо всех сил в грудь и в живот, отшвырнув ее назад. Она приземлилась в канаву, ободрав копчик о край тротуара, но ничего не сломав. Откуда-то издалека Ральф услышал, как в изумленной ярости взвыл Атропос.

Потом две тонны «форда», все еще двигавшегося со скоростью двадцать миль в час, ударили Ральфа, и звуковая дорожка вырубилась. Его отбросило вверх и назад, и он медленно полетел по низкой дуге — как бы там ни было, для него полет ощущался медленным — с отпечатавшимся на его щеке, словно татуировка, узором капота «форда» и волочащейся за ним сломанной ногой. У него хватило времени увидеть свою тень, скользящую по тротуару под ним в виде буквы «X»; хватило времени увидеть брызги красных капель в воздухе прямо над ним и подумать, что Лоис, должно быть, пролила на него больше краски, чем ему показалось сначала. И хватило времени увидеть Натали, сидящую на обочине, плачущую, но целую и невредимую, и… почувствовать Атропоса на тротуаре, за ней, трясущего кулаками и приплясывающего от ярости.

Пожалуй, для немощного старика я чертовски неплохо справился, подумал Ральф, но думаю, что теперь мне пора хорошенько вздремнуть.

Потом он рухнул на землю со страшным смертельным треском и покатился; треснул череп, сломался хребет, острые осколки ребер проткнули легкие при разрыве грудной клетки, печень превратилась в желе, кишки разорвались.

И нигде не было больно.

Ни капельки.

22

Лоис никогда не могла забыть ни звук страшного удара, с которым Ральф вернулся на Харрис-авеню, ни кровавые брызги, которые он оставлял за собой, катясь по инерции дальше. Она хотела закричать, но не посмела; какой-то глубокий преданный голос сказал ей, что если она сделает это, то смесь шока, ужаса и летней жары свалит ее без сознания на тротуар, а когда она очнется, Ральф уже будет очень далеко.

Вместо того чтобы закричать, она побежала; на бегу она потеряла одну туфлю и краем глаза заметила, что Пит Салливан вылезает из «форда», остановившегося почти точно на том самом месте, где затормозила машина Джо Уайзера — тоже «форд», — когда Джо несколько лет назад сшиб Розали № 1. Еще она краем уха услышала, как Пит кричит.

Она подбежала к Ральфу и упала рядом с ним на колени, видя, что зеленый «форд» каким-то образом изменил его форму и что тело под знакомыми рабочими брюками и забрызганной краской рубахой основательно отличается от того тела, к которому она прижималась меньше минуты назад. Но глаза его были открыты и смотрели ясно и осмысленно.

— Ральф?

— Да. — Голос его оставался звучным и чистым, в нем не слышалось ни боли, ни смятения. — Да, Лоис, я слышу тебя.

Она хотела было просунуть под него руки, но заколебалась, подумав о том, как можно передвигать людей, которые здорово ранены, чтобы не сделать им еще хуже, а то и просто убить. Потом она снова взглянула на него, на кровь, вытекающую из обоих уголков его рта, и на то, как верхняя часть его тела, казалось, была отсоединена от нижней, и решила, что сделать ему хуже, чем уже сделано, невозможно. Она обняла его, придвинувшись ближе, придвинувшись к запахам беды: запаху крови и кисло-сладкому аромату адреналина в его дыхании.