Бессонный патруль

Татьяна, встретив его, рассмеялась.

— Сама все выпью!

— А знаешь, что я придумал? — сказал он. — Выкопаю на речке карагач и посажу во дворе… В честь того, что ты такая хорошая…

Часа через полтора в окошко стала заглядывать молодая карагачевая ветка.

За ужином болтали. Татьяна ограничилась рюмкой вина. Алексей наливал себе, пока не увидел, что бутылка пуста.

Отправив Танюшку спать, он накинул на плечи пиджак, взял фонарик и вышел во двор подышать.

Небо еще днем обложили тучи. Дождя не было, но все пропиталось осенней сыростью. В разных концах поселка тускло желтели развешенные на столбах лампочки. Невдалеке грохотала совхозная электростанция.

Он уже собирался возвратиться, по услышал гул автомашины. Вспомнил о Драчуке.

Машина остановилась напротив. Хлопнула дверца кабины. Кто-то зашагал к дому. Алексей посветил фонариком.

— А, ты уже ждешь! — раздался знакомый голос — Алексей не знал, что ответить.

— Работенки — часа на два, — быстро, почти шепотом заговорил Драчук. Тут магазинчик понимаешь… Барахлишко сегодня подбросили. И сторожа нет.

Алексею словно всыпали горящих углей за пазуху.

— Пошел вон! — замахнулся он фонариком.

Но железные пальцы Драчука впились ему в руку.

— Ты что? — умоляюще глядел он на Алексея. — Иль мы с тобой не договорились?

Алексей кипел от негодования.

— Остынь, Леха. Ты, чую, хлебнул для храбрости. И мы немножко того… Кабы справились втроем, с тобой бы, дурнем, не связывались. Помнишь запчасти для трактора? Из-за тебя рисковали. А ты в кусты, да? Не выйдет…

Алексей вырвал руку из железных клещей Драчука и что было силы толкнул его в грудь.

— Завтра же к директору…

Но фразы Алексей не закончил. Тяжелый кулак угодил ему в переносицу. Голову хватило электрическим разрядом.

Во рту что-то горячее, сладковатое. Едва сплюнул, как звонкая пощечина снова обожгла лицо.

Из темноты вынырнули двое. «Коллеги» Драчука. Алексей с размаху опустил фонарик па голову ближайшего. Послышался хруст стекла. Алексей замахнулся еще, но замер на мгновение и обеими руками схватился за лицо. Левая щека залилась кровью.

— Это пустяк, — услышал он злорадный голос.

— Вздумаешь доносить — запорю.

— Завтра же! — повторил Алексей.

Кулаки, как пудовые гири, обрушились на него. Тело начало деревенеть. В темноте кто-то приближался с заводной ручкой от автомашины. Алексей хотел кричать, звать на помощь, но из груди вырвался лишь сухой хрип. Собрав силы, он метнулся к крыльцу своего дома, заскочил в сенцы и сорвал со стены двухстволку…

Помнит он сноп пламени и лицо Драчука, выхваченное на мгновение из ночи и перекошенное в ужасе…

— Дяденька!.. очнувшись, будто от сна, услышал Алексей.

Солнце давно скрылось. Небо сделалось чернильно-темным, на нем густо высыпали осенние звезды. Двое малышей убежали домой. Только этот, назвавшийся Колей Драчуком, нс уходил.

— Дяденька, вам негде ночевать, да?

— Не беспокойся, дружище, где-нибудь устроюсь.

— И столовая уже закрылась, — раздумчиво продолжал малый, Алексей встал, подхватил пиджак и мешок и протянул ему руку:

— Идем, провожу.

Мальчуган не мог скрыть радости:

— Мы живем рядом… И мама с работы уже пришла…

А тут, — он обернулся и указал на едва заметный в темноте карагач, тут дом стоял. Плохой, побитый… Никто не жил в нем… Раньше тетя Таня с Ирочкой, моей подружкой, жили. Потом уехали. Мама говорит далеко-далеко, под Москву.

— А дом?

— Завалился. Антипыч бульдозером поравнял, и стало хорошо играть.

— Ну вот ты и пришел, — незнакомец остановился против небольшой избы, словно придавленной к земле и давно нуждавшейся в ремонте.

«Войти или нет?» — колебался Алексей. Он понимал, что дом этот единственное место, где можно получить какие-то точные сведения о Татьяне. За восемь лет он, «зэк» Китов, узнал лишь, что у него родилась дочь и что назвали ее Ириной. С Татьяной переписка оказалась невозможной.

Потрясенная всем случившимся, она задолго до родов слегла в больницу. Писать ему не могла. Может, она поверила, что он вор и убийца? Это невозможно! Но кто знает?

На следствии и суде Алексей твердил единственное: виноват… Он уже свыкся с мыслью, что счастье потеряно навсегда. Но когда срок подошел к концу, в нем вспыхнула надежда: Танюшка, конечно, не может не ждать, она непременно ждет. Надежда овладела всем его существом. По ночам в его воображении, как в калейдоскопе, проносились встреча с женой и дочерью, прогулки с ними на ближайшее озеро. Иришку он ясно представлял и без фотографии: черноголовая, ласковая, задумчивая — словом, вылитая Татьяна… Выйдя на свободу, он сграбастал свою волю в кулак и месяца два работал на самых тяжелых работах.

Грузил. Копал землю. Валил лес. Трудился, как зверь, лихорадочно. Он знал, что им, женщинам — Татьяне и Иришке, трудно. Что он должен помочь. Сразу же! У него будут деньги… Но вдруг где-то, в тайниках, зашевелилось сомнение. Он бросил все, получил расчет, и вот он здесь…

— «Войти или нет?» — мучительно раздумывал он.

Дверь отворилась. На пороге появилась женщина. В ярком свете электролампы, снопом вырвавшемся в открытую дверь, Алексей увидел до боли знакомое лицо. Наташа!