Бессознательное: мифы и реальность

Но ещё более интересно, что когда всё то же самое проделывает и человек с диагнозом шизофрении, мы уже совсем не склонны усматривать в этом метафору или какую-либо форму мышления, а с большей охотой и лёгкостью отнесём это явление к бреду умалишённого.

Сходство мышления малого ребёнка с мышлением бессознательного в сновидениях и с мышлением шизофреников — Фрейд был прав, когда называл сновидение маленьким психозом. И также был бы прав, если бы втиснул сюда и ребёнка.

Шизофреник и ребёнок в известном смысле схожи. Отличаются они лишь тем, что в своей регрессии шизофреник стремится к той точке, откуда стартует ребёнок, а ребёнок в своём прогрессе стремится к точке, откуда стартует шизофреник.

Исходя из стадий развития мышления ребёнка, мы видим, что исключительно собственный опыт и непосредственный контакт с предметами и возможность оперирования ими являются первоосновой метафоры как в семантическом плане в целом, так и в вербальном в частности. Таким образом, метафорический перенос в онтогенезе особи человека впервые осуществляется в предметно-действенной сфере. Но и с течением времени он никуда не исчезает, а остаётся в глубинах психики (и даже ложится в основу многих последующих способов категоризации), откуда периодически и проявляется в вербальной сфере в виде общеизвестного языкового приёма метафоры и в сфере бессознательного и и в сфере психотического мышления в виде процесса сгущения.

Понимание метафор детьми происходит уже с 5-6-летнего возраста, а к 11–12 годам понимаются уже почти все предъявляемые метафоры (Николаенко, 2005).

Но при изучении формирования детского мышления мы сталкиваемся, как можно уже понять, не только с первым проявлением метафоры, но и с первым же проявлением метонимии. Разумеется, поначалу она также проявляется в предметно-действенной сфере. (Некоторые исследователи называют её ещё практической метонимией — см. Сериков, 2007).

Метонимия встречается сразу в следующей же фазе развития комплексного мышления ребёнка (образуемые в этой фазе комплексы Выготский называл комплексами-коллекциями). В эксперименте к исходному элементу АВ ребёнок стремится добавить элементы CD и EF.

Выготский указывает, что ребёнок приходит к построению таких комплексов-коллекций, подбирая предметы в конкретные группы по признаку функционального дополнения — к примеру, стакан, блюдце и ложка образуют один из таких комплексов, чему учит ребёнка его наглядный опыт. Далее гений отечественной психологии резюмирует: комплекс-коллекция есть обобщение вещей на основе их соучастия в единой практической операции, на основе их функционального сотрудничества…

Именно данная вторая фаза в развитии комплексного мышления ребёнка является по своей сути прямым предшественником метонимии, в которой смысловое значение явления переносится на другое явление, с которым первое совпадает во времени или пространстве, либо по другому признаку (типа пресловутого функционального сотрудничества).

Но выражение метонимического переноса в мышлении ребёнка на этой фазе не заканчивается, а скорее только даже намечается, поскольку основное развитие его происходит в следующую фазу, которую Выготский окрестил фазой цепного комплекса

На данном этапе ребёнок выстраивает предметы в единую цепочку, где предмет 1 может быть сам по себе никак не связан с предметом 3, но зато по разным признакам оба они могут быть связаны с предметом 2.

В эксперименте принцип связи в цепном комплексе описывается так: к жёлтому треугольнику ребёнок выкладывает несколько других угловатых фигур, затем, если вдруг последняя из них оказывается синяя, выкладывает рядом другие фигуры, которые также синие, но при этом они уже могут быть окружностями. Далее уже выкладываются фигуры с округлыми очертаниями, невзирая на цвет.

В схематическом виде фазу цепного комплекса можно описать следующим образом: АВ-AC-BC–CD-DA-AB и т. д.