Бесспорной версии нет (сборник)

– Позавчера. Днем. Двенадцати еще не было. Сначала позвонил муж. Говорил он вроде спокойно. Но я сразу поняла – у него что-то с голосом. «Света, пожалуйста, будь сейчас дома. Я зайду, и не один. С родственником». Я попыталась выяснить, с каким родственником. И вообще, что это за визит, в середине рабочего дня. Но на все вопросы он только повторил: «Я тебе сказал: будь дома. Это очень важно. Мы скоро будем». Ну, я кое-как прибрала. Потом слышу, минут через тридцать открывается дверь. Входят, Георгий и этот… племянник. Верзила, на голову выше мужа. Борис Эрнестович, если бы вы видели это лицо! Если бы вы его видели!

– Что в нем было особенного?

– Просто что-то страшное. Так вроде с виду молодой парень, лет тридцать, не больше. Но лицо… Знаете, ноздри какие-то торчащие, щеки надутые, глазки маленькие. Усищи такие черные, волосы тоже черные, челочкой на лоб. И все время правая рука в кармане. Не знаю даже, что у него там было. Но руку из кармана он не вынимал. Как вспомню, страшно делается.

– Как он был одет?

– В таком костюме, пуховом, спортивном.

– Белом?

– Темно-синем. Куртка, брюки. Такой, знаете, модный. Марочка слева на груди – «Адидас». Сейчас такие носят.

Если это в самом деле «кавказец», любопытно. Темно-синий костюм по аналогии с белым. Только тот «Карху», этот же – «Адидас».

– Когда они вошли, муж его как-то представил?

– Сказал: «Познакомься, Света, это мой племянник». Они прошли в комнату. Георгий сел, племянник остался стоять. Я сразу поняла – тут что-то не то. Меня просто стало колотить. Знаете, колотит, и все. Георгий сам не свой, бледный весь. Я смотрю на него, а он говорит: «Света, у нас случилось несчастье. Тяжело больна моя родственница, тетя. Нужны деньги на операцию. Сейчас ты возьмешь книжку, паспорт и снимешь со счета двадцать тысяч. И принесешь сюда». У меня в глазах потемнело. Мы ведь такой суммы вообще никогда не снимали. И все это, знаете, таким металлическим голосом. Таким, что ясно – никакой больной родственницы нет. Я открыла было рот, хотела что-то сказать, но тут муж на меня зарычал: «Молчи, слышишь, молчи! И делай, что сказал! Бери книжку, паспорт и снимай деньги! Пойми, это вопрос жизни и смерти!» Как он сказал «жизни и смерти», я все поняла. А он тут еще добавил: «И торопись, слышишь, торопись! Если ты до часу не принесешь деньги, будет плохо!» Племянник сразу же посмотрел на часы. Я запомнила – было ровно десять минут первого. Ну, после этих слов меня всю как обварило. Я поняла: никакой это не племянник. Поняла – убийца. Вот он сидит, держит руку в кармане. И ясно стало: если я не принесу сейчас этих денег до часу, он Георгия просто убьет. Тут, честное слово, в голове заметалось: до часу еще долго. Может быть, выйти и позвонить в милицию? Начала искать паспорт, книжку, пока все нашла, пока оделась – смотрю, уже двадцать минут первого. Думаю: «Успею, не успею?» Говорю: «Смотрите, уже двадцать минут первого. У нас только до сберкассы идти минут десять». «Племянник» усмехнулся: «Захотите – успеете. И вот еще: когда выйдете, за вами неподалеку пойдет один молодой человек. Так что не удивляйтесь. Для надежности, все-таки сумма большая». Все, думаю, никакой милиции. Вышла, иду к сберкассе, боюсь оглянуться. Сердце колотится, встречных почти не вижу. В сберкассе очереди не было, два человека. Контролер и кассирша у меня знакомые. Сначала говорят: «Надо было предупредить, такой суммы может не найтись». Я им говорю: «Решили дачу покупать». В общем, наскребли. Назад шла тоже как в тумане.

– Никого не видели?

– Вы что?! Я не только молодого человека, я вообще ничего не видела. Из лифта вышла, дверь открываю – руки трясутся. Что, если он возьмет сейчас деньги и нас убьет? Чтобы свидетелей не было. Потом думаю: «Мы ведь даем деньги, зачем нас убивать?» Да и обратного пути нет – там Георгий. Все мысли в какую-то кучу. В общем, вхожу – они там. Георгий в той же позе сидит. «Племянник» рядом. Только я вошла, он сразу на часы. Муж спрашивает: «Все в порядке?» Я говорить даже не могу, протягиваю сумку. Муж отдал «племяннику». «Считайте». Тот: «Пересчитайте сами». Муж пересчитал – ровно двадцать тысяч.

– В каких купюрах были деньги?

– Около двух тысяч было сотнями. Еще около трех тысяч полсотнями. Остальные – десятки и пятерки. В брикетах.

– Номера купюр не переписали?

– Вы что?! Не в том была состоянии. Потом, за мной же следил молодой человек.

Молодой человек мог за ней и не следить. Но мог и следить.

– Значит, ваш муж пересчитал деньги. Дальше?

– Сложил в сумку и отдал этому… «племяннику». Тот к двери подошел. В одной руке держит сумку. Смотрит на нас и слушает. Долго стоял, минут, наверное, десять. А другая рука все в кармане. На лестнице тихо было, лифт только один раз проехал. Он подождал, пока лифт остановился. Наверху где-то. Потом улыбнулся, улыбочка у него такая мерзкая. «Спасибо». Дверь открыл и вышел. Все.

– Что вы стали делать дальше?