Бесспорной версии нет (сборник)

– Ну да. Мы с ним уговорились. Некоторым людям ему неудобно телефон давать, он меня попросил. Мне ж не трудно.

– Таисия Афанасьевна, может быть, расскажете, как вы познакомились с Сергеем Петровичем?

– Да очень просто. Я работала в поликлинике, в регистратуре. А он врачом одно время. Такой обходительный, вежливый человек. Всегда со мной здоровался, как ни увидит. Ну а потом перешел он в плавсостав, они ж все переходят. А я на пенсию. Долго его не видела. Ну и умирать стала. От камней. И тут Бог его послал. Встретились у поликлиники. Я его и не признала сначала, времени сколько прошло. Ну а он: «Здравствуйте, Таисия Афанасьевна. Как дела, как живете?» Я все и рассказала. Он говорит: «Потерпите месяца два. Пока пройдите заново обследование. А я из рейса попробую вам привезти лекарство». И привез. Спас, можно сказать. Я уже после третьего приема облегчение почувствовала. А потом и вообще рассосало. С того света вернулась.

– Таисия Афанасьевна, давайте все-таки уточним: свое имя Сергей Петрович вам назвал после той встречи у поликлиники?

– Может, и той. Честное слово, не упомню. Да в чем дело-то? При чем тут все это?

– Таисия Афанасьевна, скажите, вы не выполняли никакой услуги для Сергея Петровича в Тбилиси? Прошлой осенью?

Таисия Афанасьевна опять стала разглаживать на столе скатерть. Выпрямилась:

– Знала. Ох знала, что спросите. Выполняла. Только уж вы ничего плохого ему не делайте. Пожалуйста. Вещь-то эту он продавал для своей родственницы. Выручить ее хотел.

– Подождите, Таисия Афанасьевна. Какую вещь? – спросил Телецкий.

– Ну, драгоценность эту продавал. Перстень.

– Кто продавал? Сергей Петрович? Или вы по его просьбе?

– Я по его просьбе. Ему самому неудобно было.

– Где это было? – вступил в разговор я.

– Вы же сами сказали – в Тбилиси. В Тбилиси я его и продала, перстень этот. Прошлой осенью как раз.

– Кому? – спросил Телецкий.

– Да этим. Этим вот двум. – Отодвинула в сторону фотографии Гогунавы и Котика. – Не хотела сначала говорить. Подведу, думаю. Ну а теперь, куда… если милиция.

– Как зовут этих людей, знаете? – поинтересовался я.

– Этого молодого – Котик, кажется. А постарше – Малхаз Теймуразович. По фамилии Гогунава.

– А кому вы продали перстень? Котику или Гогунаве?

– Гогунаве. Котик так… Вроде помощника у него.

– И сколько вам заплатил Гогунава за перстень?

– Сто тысяч рублей. Перстень-то старинный. С бриллиантом. Не думайте, я все сто тысяч Сергею Петровичу отдала. До рубля.

Сказав это, Таисия Афанасьевна посмотрела с некоторым смущением. По всем признакам было ясно: она говорит правду. Вот уж воистину – святая простота. И тем не менее, как сообщнице Челидзе, пусть и невольной, ей придется отвечать перед судом. Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Что же касается Челидзе, он тонкий психолог. Эта старушка, понятия не имеющая, к каким страшным последствиям может привести ее помощь, стала идеальным «тайным коммутатором», с помощью которого он связывался со своими партнерами, успешно скрывая свое настоящее имя.

Я посмотрел на нашу собеседницу:

– Таисия Афанасьевна, то, что вы все чистосердечно рассказали, вам зачтется. И все же вы нарушили закон.

– Ой, милок, я ж ничего не знала…

– Может быть. Тем не менее милиция вынуждена применить к вам меру пресечения – подписку о невыезде. Из Батуми вам пока выезжать нельзя. Договорились?

– Конечно, буду здесь. Здесь буду, в Батуми, куда я денусь, – согласно закивала Таисия Афанасьевна.

– Надеюсь, других совместных дел, кроме этого перстня, у вас с Сергеем Петровичем не было? Вы ничего больше не продавали по его просьбе?

– Нет, милок, что ты… Правда… – Таисия Афанасьевна замолчала, явно преследуемая сомнениями, потом махнула рукой. – Ладно, скажу, раз уж такое дело. На днях Сергей Петрович принес мне чемоданчик. Попросил подержать у себя немного. Ну, я оставила, почему же не оставить, раз человек просит.

– И где же сейчас этот чемоданчик? – спросил я.

– У меня в гардеробе, в ящике лежит.

– Может, покажете?

– Отчего не показать, вы же милиция…

– Только подождите, мы пригласим понятых. Такое есть правило.

– Зовите, раз надо.

По моему знаку участковый вышел. Вскоре он вернулся с двумя понятыми, пожилыми мужем и женой из соседнего дома. Открыв указанный Таисией Афанасьевной нижний ящик гардероба, я достал оттуда новенький черный дипломат, очень тяжелый. Положил на стол, попросил участкового взломать замок. Выполнив мое указание, участковый открыл крышку. Мы с Телецким переглянулись. Дипломат был до отказа заполнен старинными изделиями из бронзы, золота, серебра и камня. В последнее время я поневоле начал разбираться в вещах подобного рода и сразу же определил новгородские кресты-складни, вещи Фаберже, ростовскую икону-финифть, китайские изделия. Все предметы в дипломате были аккуратно переложены ватой и пергаментом.

Я посмотрел на Телецкого:

– Эдуард Алексеевич, здесь нужны ваши знания.

– Нужны… – Телецкий бережно взял лежащую сверху резную фигурку тускло-зеленого цвета. – Ого! Китайский агальматолит.

– Китайский агальматолит? А что это?