Бесстрашие

В его словах есть правда. Я знаю, что всё зависит от меня. Но порой я чувствую себя слишком уставшим, слишком бессильным против обстоятельств. Нас всё время преследуют, уничтожают, иногда мне кажется, что мы вот-вот восстанем из пепла, как феникс на моей спине, как вдруг нас снова подавляют. Мне хочется верить, что я, как феникс, могут подниматься снова и снова, сколько бы раз меня ни пытались сломить. Но в последнее время я уже не так уверен. Я едва справляюсь. Порой мне хочется, чтобы решения принимал кто-то другой. Пусть он несёт эту ношу на своих плечах, пусть он справляется со всей этой болью.

— Но, — продолжает Кольт, — если ты хочешь спрятаться от всего мира, если хочешь отдохнуть, я могу это устроить. Всего один укол, немного раствора в организм, и ты отключишься. Только скажи.

Как бы заманчиво это ни звучало, я не могу. Мне хочется верить этим людям, но пока рано. Я ничего о них не знаю, кроме того, что они пытаются взорвать всех, кто подходит слишком близко к стене. Как только ослаблю бдительность, они получат преимущество. Я этого не допущу. Я скорее умру, чем уберу руку с пульса и потеряю контроль над ситуацией.

К тому же я не могу бросить Сиенну в таком состоянии. Когда она очнётся в незнакомом месте, нужно, чтобы рядом был кто-то знакомый.

— Спасибо за предложение, — отвечаю, — но воздержусь.

Кольт хлопает меня по спине.

— Как хочешь. Но если передумаешь — дай знать мне или кому-нибудь из медсестёр.

Он провожает меня обратно к палате Сиенны.

Увидев её, такую маленькую и хрупкую, я понимаю, что сделал правильный выбор. Время поспать ещё будет. Сейчас я именно там, где должен быть. Присматриваю за ней. Оберегаю её.

Я не оставлю её. Никогда.

49

СИЕННА

Голоса вокруг звучат невнятно, словно я нахожусь под водой, а они общаются над её поверхностью. Этот эффект искажает все слова. Я пытаюсь поднять правую ногу, чтобы оттолкнуться, но она не слушается. Тогда пробую пошевелить левой, но они обе как мёртвый груз, прицепленный к моему туловищу.

И тут я вспоминаю. Всё, что я потеряла. Близких людей, которых больше никогда не увижу. Дом, в который уже никогда не вернусь.

Заставив глаза открыться, я вижу Трея. Он разговаривает с какой-то женщиной, которую я не узнаю. Дверь качается туда-сюда, когда эта женщина выходит из комнаты. Я осматриваюсь. Моё сердцебиение учащается, достигая скорости несущегося поезда.

Где я?

Последнее, что я помню, так это как мы ехали во внедорожнике с Зейном. Вокруг ничего не было, лишь горы возвышались вдалеке. Как мы попали сюда?

И что это вообще за место?

Пытаюсь заговорить, но во рту так сухо, будто я проглотила пустыню. Издаю стон.

Трей тут же оказывается рядом со мной, касается лица, руки, волос, благодаря Господа Бога, в которого он вообще-то не верит. Я впервые вижу его настолько встревоженным. И в его взгляде столько заботы, что в ней можно утонуть. Обычно это у Зейна все чувства написаны на лице. Но сейчас эмоции Трея видны невооружённым глазом.

Когда мне всё же удаётся выдавить первое слово, я произношу единственное, о чём могу думать в этот момент.

— Во… ды… — хриплю я.

— Да, конечно, — отвечает Трей.

Он подбегает к раковине и набирает стакан воды. Вернувшись, помогает мне приподняться и подносит стакан к моим губам. Я отпиваю немного, вода течёт по подбородку. Трей вытирает излишки салфеткой.

— По крайней мере, теперь я знаю, что ты сможешь позаботиться обо мне, когда я стану старой и седой, — шучу я. Мой голос всё ещё сиплый.

Думала, Трей улыбнётся в ответ на мою попытку пошутить, но нет. Его глаза полны беспокойства.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.

— Как будто меня переехал грузовик. Раз десять. — Облизываю губы. — Что произошло? Где мы?

Трей берёт меня за руку и подносит к губам.

— Мы добрались до Прайда.

Окидываю взглядом белоснежные стены.

— А почему я в больничной палате? Что-то случилось? — Паника поднимается в груди. — Чез? Зейн? Они в порядке?

Трей кивает.

— С ними всё хорошо. Случилось небольшое… происшествие. Внедорожник наехал на мину, взлетел и перевернулся. Ты сильно пострадала.

Образы мелькают в моей голове. Взрыв. Скрип металла. Громкий крик — скорее всего, мой.

Зажмуриваюсь от неприятных воспоминаний. Чуть успокоившись, открываю глаза и спрашиваю:

— Но Зейн не пострадал?

— Отделался парой царапин и синяков.

Трей отодвигает одеяло с нижней половины моего тела. На мне такая же белая одежда, как и на нём. Он нерешительно касается моих босых стоп.

— Чувствуешь?

Мотаю головой, чувствуя лишь, как страх холодной змейкой ползёт по позвоночнику.

Пальцы Трея поднимаются выше, давят на мои ноги. Я сижу, затаив дыхание, когда он касается моих коленей.

Снова качаю головой.

— Что произошло? — шёпотом спрашиваю его.

Трей накрывает меня одеялом и берёт за руки.

— Не переживай. — Его губы прижимаются к моему лбу. — Мы с этим разберёмся. В Олд-Ричмонде нам смогут сказать больше.

— В Олд-Ричмонде?

— Там уже все остальные. И там тебе смогут оказать более квалифицированную помощь.

Аппарат над моей головой пикает. Руку покалывает в том месте, куда воткнута игла капельницы.