Бесстрашные саперы на финском фронте

Младший лейтенант Бурмистров Саперы подрывают надолбы

Утром 18 февраля мой взвод получил приказание сделать проходы в линии надолб за станцией Кямяря, занятой еще накануне нашими частями. Этот участок имел большое значение. Тут скрещивались три дороги — пути отступления противника.

В 11 часов мы подошли к нашей основной позиции. Под прикрытием огня стрелковых подразделений и взвода танков двинулись дальше. Выйдя из леса, мы сразу же попали на открытую местность; слева от нас — незамерзающее болото, справа — две высоты. Двигаться дальше можно было только по дороге.

Разумеется, дорога, так же как и обе высоты, была минирована противником.

Посылаю красноармейцев Олейника и Голомыза расчистить дорогу для танков, сам остаюсь со взводом. Тем временем наша пехота вышла на второй рубеж, и сразу же противник открыл по ней бешеный огонь. Начали отвечать наши танки. Стрелки сначала залегли, но вскоре поднялись, и пехота вышла к третьему, последнему рубежу. Теперь наступила наша очередь действовать — рвать надолбы.

До надолб было метров семьдесят пять, а в тридцати метрах за ними находились белофинны. Мы были впереди пехоты. Главное, как доставить тол к надолбам? Долго раздумывать не пришлось. Заместитель политрука Шаранда взвалил на плечи ящик с 50 килограммами тола и во весь рост опрометью бросился к надолбам. За ним, тоже с ящиками тола на плечах, кинулись бойцы Олейник, Мирко, Грачев, командир отделения Рудько. Вся пятерка уже у надолб, все целы и невредимы. Наблюдаю за ними, вижу — показывают мне толовую шашку. Значит, не могут решить, где делать проход. Тогда я оставляю своего помощника со взводом, а сам перебегаю к надолбам. Там стоял наш танк, севший «гитарой» на камень. Саперы помогли ему слезть с гребня, а танкист, видя, что нас обстреливают фланкирующим пулеметным огнем, подошел и прикрыл нас корпусом танка. Сразу начали вязать заряды, но работать приходилось лежа. Огонь такой, что головы нельзя поднять. Все-таки заложили заряды, пора подрывать. Но куда тут отбежишь? Обстрел не стихает. Решили: всем оставаться рядом с местом взрыва под защитой соседнего камня.

Рвали первую 50-килограммовую группу зарядов. Бойцы уткнулись головами под камень. Мирко поджигает. Взрыв. Осколки разбитого камня бьют по ногам, по каске, по туловищу.

Спрашиваю, все ли живы. Отвечают, что все. Второй заряд зажигаю сам, — опять взрыв и опять все целы. Вижу улыбающиеся лица своей боевой пятерки — проход для танков готов.

Лежим у развороченных надолб. Ждем, когда пройдут танки. Пехота еще не двигается. Вдруг Мирко запел украинскую песню. Мы дружно ее подхватили. Песня стала громче, и стрелки слышат ее. Раз мы здесь поем, позади люди тоже веселеют. Один за другим бойцы стали перебегать к надолбам, накапливаться для броска в атаку. Мимо прошли танки. Вот они уже по ту сторону надолб. Начался разгром врага.

Младший командир М. Булатов Как мы взорвали дот с пятнадцатью шюцкоровцами

В день Красной Армии, 23 февраля, мне с группой бойцов нашего саперного взвода было приказано взорвать дот. Взяв с собой пару сотен килограммов взрывчатого вещества, мы двинулись в путь. Обошли дот с тыла. Вдруг видим, к амбразуре подходит наш танк. Только он приблизился, белофинны закидали его из амбразуры бутылками с какой-то жидкостью. Одна из бутылок попала на заднюю часть танка, и машина загорелась. Мы начали подавать танкисту сигналы, показывая, чтобы он отъезжал в тыл. В это время бойцы Чупин, Захаров, Сухарев и Сазонов под огнем противника подобрались к горящему танку и стали кидать на него снег, стараясь погасить пламя. Вскоре это им удалось сделать.

Убежище внутри дота

Тем временем подошла еще одна боевая машина. Это приехал наш командир взвода младший лейтенант Гордюшов и привез нам еще взрывчатки.

Я доложил командиру взвода, что дот со стороны амбразуры взорвать трудно. Целесообразнее взорвать его сверху — начать с броневого купола, а потом в самый дот опустить ящик взрывчатого вещества с коротким шнуром и оглушить шюцкоровцев. Так и решили поступить. Под купол подложили 75 килограммов взрывчатки и подожгли шнур. Раздался взрыв. Он был силен, но купол дал только трещину.

Тогда мы решили подорвать дот по-другому. Приготовили взрывчатку, шнур и капсюли. Одного красноармейца посадили на огнеметный танк, чтобы он подавал танкисту знаки, когда жечь амбразуры и когда прекращать огонь.

Вот наш боец, поместившись за башней танка, командует:

— Дай огня!

Танкист дает огонь. Боясь быть сожженными, белофинны укрылись в глубине дота. Тогда я решил вылезть из танка и послушать, что делается в доте.

Услышал разговор. Ах так! Влезаю на дот, кричу:

— Сдавайтесь, гады!

Но белобандиты молчат. Тогда я бросил в отверстие башни гранату. Она взорвалась, и в доте вспыхнуло пламя. Это загорелись бутылки с жидкостью, которые белофинны припасли для поджигания наших танков. Вскоре я услышал стоны и непонятный шум.