Бесстыжая

С этими словами Джесси повернулась и вышла, переполняемая отвращением. Бедный Мэтт вспотел так, что она не удивилась бы, если бы он умер от нарушения электролитического равновесия после того, как Шелби закончит свой сеанс. Интересно, есть ли в этом чертовом мире хоть один мужчина, который способен устоять перед ее сестрой?

Глава 23

Через несколько дней окончательно пришла весна во всей своей цветущей красоте. Над окрестностями шумели дожди, пропитывая влагой холмы и долины; потом в небе возникала радуга такой яркости, что на нее было больно смотреть. Лепестки роз покрылись капельками, став похожими на яркие, сверкающие драгоценные камни, освещаемые солнцем. Нежная зеленая трава выскочила из-под земли в одночасье, там и сям расцветали дикие растения, привлекая стаи пчел и бабочек.

Но, если мир вокруг «Эха», казалось, купался в непривычном тепле, климат в доме был далек от совершенства. Джесси снова стала носить черное и не общалась ни с кем, кроме Мэл. Казалось, после возвращения из Сан-Франциско ее жизнь остановилась; она замкнула себя в стыде, страхе и гневе. Нужно было принимать какие-то решения по поводу ее удивительного брака, аморальной сестры и находившейся в опасности компании, которую она унаследовала, но Джесси была не в состоянии сосредоточиться на этом. Оскорбление, которое было ей нанесено, заняло все ее мысли. Это происшествие прокручивалось в ее сознании, как видеокассета, снова и снова, то во сне, на большой скорости, то – когда она просыпалась по утрам – медленно, со всеми унизительными подробностями. Наверное, это была своего рода запоздалая реакция на стресс.

Ей было совершенно ясно, что кто-то покушался на нее, возможно, даже хотел убить. Но кто? И зачем? У Люка могли быть мотивы, но Джесси не могла поверить в то, что жажда мести толкнула его – на попытку убить ее с целью завладеть компанией. При всех своих недостатках он не был хладнокровным убийцей, что бы про него ни говорил Мэтт Сэндаски. Джесси была уверена в этом, однако события медового месяца не выходили у нее из памяти – в том числе и ночь, когда она проснулась и обнаружила в своей комнате постороннего…

Резкая боль пронзила ее затылок при воспоминании об этом.

Джесси нужно было обсудить все это, поделиться своими страхами и заботами с кем-то, кому она доверяла, но теперь ей совершенно не к кому было обратиться. Больше всего ей не хотелось говорить об этом с Мэттом, хотя в телефонном разговоре накануне ее возвращения домой Джесси призналась ему, что на нее напали. Мэтт словно взорвался в ответ на это сообщение. Он постоянно звонил ей и теперь, несмотря на ее отказ говорить с ним и уверения – через Джину, – что она совершенно здорова.

По крайней мере, Мэтт хотя бы проявлял о ней некоторую заботу, думала Джесси, раскладывая вместе с Мэл мозаику. Молчание Люка с каждым днем становилось все более зловещим. Он даже не поинтересовался тем, как она себя чувствует после возвращения домой, даже не позвонил, чтобы узнать, как она добралась.

– Мам? Ты меня слушаешь?

Вопрос дочери оторвал Джесси от ее печальных размышлений. Все утро Мэл действовала ей на нервы, начав ныть и канючить сразу же после завтрака.

– Почему ты не разрешаешь мне поплавать? – настаивала Мэл, не обращая никакого внимания на головоломку, которой Джесси пыталась ее развлечь. – Смотри, какая хорошая погода, – продолжала она, подбежав к огромному окну детской. – Просто класс! Зуб даю!

Мэл щелкнула ногтем по зубам, как заправский неаполитанский подросток, и Джесси попробовала улыбнуться.

– У тебя астма, Мэл…

– Когда ты была в Сан-Франциско, я купалась почти каждый вечер, и никаких приступов у меня, можно сказать, не было.

– Можно сказать? Что это означает?

– Как-то раз ночью я кашляла кровью минут двадцать, и все.

– Что?! – Так и подпрыгнула Джесси.

– Я шучу-у-у. – Мэл опрокинулась на живот и устремила долгий взгляд в окно, прижав нос к стеклу. – Тетя Шелби считает, что в этом году я могу стать членом спортивной команды по плаванию. Она говорит, что я прирожденная пловчиха.

Джесси так и взвилась, но прикусила язычок. Шелби не имела права засорять Мэл голову подобными фантазиями. Достаточно было того, что ее сестра разрешала девочке каждый день купаться в бассейне, даже не потрудившись сообщить об этом Джесси. Придется доходчиво объяснить Шелби, какое хрупкое у Мэл здоровье. Господи, помилуй! При одном воспоминании о том, как ее задыхающуюся дочь однажды увезла «скорая», Джесси становилось плохо. Ведь это был не фильм, а жизнь ребенка.

Из всех решений, которые предстояло принять Джесси, наиболее легким было касающееся Шелби. Она была очень близка к тому, чтобы попросить сестру уехать. Нет, она даже прикажет ей! Чем скорее Шелби соберет чемоданы и покинет город, тем лучше.