Бесстыжая

- Перестань, Сара, - умоляюще сказал ее исполин-муж. - Должен же я упомянуть о ней, а не то как я расскажу про самородок? Как-то ночью ехали мы на паровозе - не на поезде - в Амато, милях в тридцати от Кито. Кочегаром был у меня Сэт Менерс. Я готовил его в машинисты и потому разрешил ему вести паровоз, а сам сел на его место и стал думать о Саре. Я только что получил от нее письмо. Она, как всегда, просила меня вернуться и, как всегда, намекала на опасности, подстерегающие холостого человека, который болтается в стране, где на каждом шагу синьориты и фанданго. Господи, если б только она их видела! Настоящие пугала! Лица от белил, как у мертвецов, а губы красные, ровно... те жертвы крушения, которых я помогал убирать.

Была чудная апрельская ночь, ни малейшего ветерка, и над самой вершиной Чимборасо разливался свет луны... Ну и гора! Полотно железной дороги опоясывает ее на высоте двенадцати тысяч футов над уровнем моря, а выше, до гребня, еще десять тысяч.

Пока Сэт вел паровоз, я, видно, задремал, и вдруг он как затормозит я чуть в окно не вылетел.

"Какого чер..." - закричал было я, а Сэт сказал: "Ну и дьявольщина", когда мы увидели то, что было на полотне. И я вполне с ним согласился. Там стояла индианка... Поверьте мне, индейцы - это не испанцы, нет. Сэт ухитрился затормозить футах в двадцати от нее, а ведь мы неслись с горы как бешеные! Но девушка... Она...

Я заметил, как миссис Джулиан Джонс насторожилась, хотя взор ее по-прежнему был злобно устремлен на двух болотных курочек, плескавшихся внизу, в лагуне. "Бесстыжая", - свирепо прошипела она. При звуке ее голоса Джонс осекся, но тут же продолжал:

- Девушка была высокого роста, тоненькая, стройная - вы знаете этот тип, - удивительно длинные черные волосы, распущенные по спине... Она стояла, такая смелая, раскинув руки, чтобы остановить паровоз. На ней была какая-то легкая одежда, запахнутая спереди, - не из материи, а из пятнистой, мягкой, шелковистой шкуры оцелота. И ничего больше.

- Бесстыжая, - прошипела миссис Джонс.

Но мистер Джонс продолжал, словно не заметил, что его прервали.

- "Нечего сказать, хорош способ останавливать паровозы", пожаловался я Сэту, соскакивая на полотно. Я обошел паровоз и подошел к девушке. И подумайте только! Глаза у нее были плотно закрыты. Она так дрожала, что вы бы это заметили даже при лунном свете. И она была босая.

"Что стряслось?" - спросил я не очень-то ласково.

Она вздрогнула, видно пришла в себя и открыла глаза. Ну и ну! Такие большие, черные, красивые. Девушка, скажу я вам, загляденье...

- Бесстыжая!

Услыхав это шипение, болотные курочки вспорхнули и отлетели на несколько футов. Но теперь Джонс взял себя в руки, он и бровью не повел.

- "Для чего ты остановила паровоз?" - спросил я по-испански. Никакого ответа. Она посмотрела на меня, потом на пыхтящий паровоз и залилась слезами, а это, согласитесь, совсем не в характере индианок.

"Если ты вздумала прокатиться, - сказал я ей на местном испанском (который, говорят, отличается от настоящего испанского), - то тебя так подмяло бы под фонарь и щит, что моему кочегару пришлось бы отдирать тебя лопатой".

Моим испанским хвастать не приходится, но я видел, что она меня поняла, хотя только покачала головой и ничего не сказала. Да, девушка, скажу я вам, загляденье...

Я с опаской посмотрел на миссис Джонс, но она, видимо, искоса следила за мной и теперь пробормотала:

- Разве он взял бы ее к себе в дом, будь она дурнушкой, как вы думаете?

- Помолчи, Сара, - запротестовал он. - Ты не права. Не мешай мне рассказывать... Потом Сэт говорит: "Что же, мы тут всю ночь стоять будем?"

"Идем, - сказал я девушке, - полезай на паровоз. Но только в другой раз, если захочешь прокатиться, не сигнализируй, когда поезд на полном ходу".

Она пошла за мной, но только я стал на подножку и обернулся, чтобы помочь ей подняться, как ее уже не было. Я опять соскочил на землю. Ее и след простыл. Вверху и внизу отвесные скалы, а железнодорожное полотно тянется впереди на сотни ярдов, и нигде ни души. И вдруг я увидел ее - она сжалась комочком у самого щита, так близко, что я чуть не наступил на нее. Если бы мы тронулись, мы тут же раздавили бы ее. Все это было так бессмысленно, что я никак не мог уразуметь, чего она хочет. Может, она задумала покончить с собой. Я схватил ее за руку не очень-то нежно и заставил подняться. Она покорно пошла за мною. Женщина понимает, когда мужчина не намерен шутить.

Я перевел взгляд с этого Голиафа на его маленькую супругу с птичьими глазками и спросил себя, пробовал ли он когда-нибудь показать этой женщине, что не намерен шутить.

- Сэт было заартачился, но я втолкнул ее в будку и посадил с собой рядом...

- Сэт в это время был, конечно, занят паровозом, - заметила миссис Джонс.

- Ведь я обучал его, сама знаешь! - возразил мистер Джонс. - Мы доехали до Амато. Всю дорогу она рта не открыла, и только паровоз остановился, спрыгнула на землю и исчезла. Да, вот оно как. Даже не поблагодарила. Ничего не сказала.