Бесстыжая для нахала

Встаю с корточек и накидываю куртку, затем начинаю выносить пакеты на лестничную площадку. В это время мать безвольной куклой восседает посреди прихожей. Ее лицо потеряло цвет и как будто стало маской. Где-то в глубине души мне ее даже немного жаль. Но. Но она это заслужила. Обычно говорят, что с родителями так не поступают. Однако дети так не заслуживают на такую подлость даже во имя благих целей.

Добрый дядечка – таксист помогает мне донести все вещи прямиком до лифта. Который как всегда трогательно и мило не работал. Прям вот как ждал меня. Баба Нюра лишь развела руками и пошла звонить лифтерам. Я же собиралась с духом для восхождения на свой личный Олимп. И пусть с таким количеством вещей я дойду, а точнее доползу до квартиры лишь к утру, но унывать себе категорически запретила.

– Ну, поехали что ли. – Бурчу себе под нос и берусь за первую партию сумок.

И тут у меня их перехватывает мужская рука.

– Я помогу, – слышится знакомый голос.

– Да не стоит.

– Пошли. – И меня при этом подпихивают в спину. – Вряд ли он включится до завтра.

Неудобно мне как-то перед соседом. Дядя Сережа живет на восьмом этаже, но проигнорировал этот факт и доставил мои пожитки прямо под мою дверь. Отблагодарила сторублевой купюрой, потому что больше денег с собой не было. И с замиранием сердца, провернула ключ в замочной скважине. Квартира встретила меня стерильной чистотой. Она казалась мне безликой и бездушной, такой же, какой была и я до недавнего времени.

– Ну ничего, родная, сейчас я тебя оживлю, – шепчу вслух и переступаю порог своего настоящего дома.

Конечно же, на преображение своего жилища мне понадобился не один день. Когда закончила с расстановкой мебели и безделушек, спохватилась, что закончилось моющее. А еще нужно было докупить кое-что из посуды. Ну и в холодильнике мышь не то что повесилась, а привела туда всю свою родню на зимовье. К тому же ожидала приезд Костика. Если я вполне выживала на кофеине и каких-то сладостях, то того проглота попробуй только не накорми. Благо хоть супермаркет через два двора от меня. Куда я, собственно говоря, и устремилась.

Угробив почти два часа на войну с бабулями за мандарины, последние пакетики для фасовки, километровую очередь у кассы и злющую кассиршу, у которой вечно подвисал сканер, я все же выползла на улицу. Почему я так не любила осень и зиму? Потому что тьма наступает уже почти с шести часов вечера. К тому же было холодно и капитально подморозило дороги. Грохнуться и сломать какую-нибудь полезную конечность не хотелось ровно так же, как и пробираться в полутьме к подъезду. В итоге был выбран маршрут в обход мимо здорового мусорника, но зато с работающими фонарями. Иду я значит, такая вся на уме, потряхиваю яичками в пакете и тут мне в ноги как что-то врежется. Что-то здоровое и… дико счастливое.

– Баранкин? – Не до конца веря, зову его и что самое удивительное, пес с радостным лаем чуть ли не запрыгивает мне на руки. – Тише-тише. Я тоже тебя рада видеть.

И пусть от него как всегда несло чем-то помоечным и тухлым, но я была бесконечна рада видеть пса. Вот только потом до меня дошло, что сам бы Баранкин на улице не был. А значит, его временный хозяин где-то рядом. Выпрямляюсь и тут же встречаюсь взглядом с Дамиром. Он выглядит таким же пораженным, словно увидел привидение. Обычно в фильмах такие встречи происходят где-то в красивых местах, играет музыка и люди выглядят такими счастливыми. Нет, сначала неприступные и гордые, но затем непременно счастливые. Но это не про нас. Мы замерли у подмерзшего, но отнюдь не без запаха мусорника, когда на улице хороший минус и ветер со свистом проносится между домами. И единственно, что приходит мне на ум, так это предложить ему чай. Да-да, вместо приветствия и вопросов о состоянии его дел. Дамир обалдел, но согласился. Переняв пакеты с едой, он засеменил следом за мной и псом в теплый подъезд.

Глава 7