Бесстыжая

В зеркальном потолке отражалась девушка в золотых украшениях и с золотыми волосами. «Он прав, — подумала я, в изумлении глядя вверх. — Золото очень подходит мне». Но он еще не закончил. Высыпав на кровать кучу драгоценностей, он принялся украшать меня ими: серьги — в уши, кольца — на каждый палец рук и ног, браслеты — на щиколотки, нитку жемчуга — на талию. Мое отражение так и сверкало.

— Пирс, это слишком, — запротестовала я, смущенная его щедростью.

Он хохотнул.

— Должен признаться, что они достались мне по себестоимости через мой магазин, так что я не так уж щедр, как может показаться.

Он пытался приуменьшить стоимость, но меня трудно провести. Большую часть этих украшений я видела на витринах, когда он показывал мне магазин, и мне запомнились их баснословные цены. Даже по себестоимости они, должно быть, стоили несколько сотен тысяч, однако он украсил меня ими, как будто в этом не было ничего особенного. Я растерялась и не знала, что сказать. Увидев выражение моего лица, он рассмеялся.

— Не придавай слишком большого значения побрякушкам. Мы должны наслаждаться жизнью. Ты хочешь наслаждаться жизнью, Хани?

Наконец-то у меня появилась возможность показать, что я ценю его щедрость. Все-таки я, как никто другой, умела доставить мужчине незабываемое наслаждение, и если я не смогу сделать что-нибудь действительно особенное для этого щедрого человека, то должна сгореть от стыда. Я с готовностью кивнула и принялась снимать с пальцев кольца, однако он не позволил мне снять все остальное.

— Пусть они останутся на тебе, — со смехом приказал он. — Это мое клеймо. Они означают, что ты принадлежишь мне. Возможно, это вульгарно, но мне хочется заняться с тобой любовью, когда на тебе надеты драгоценности.

Почему бы и нет? Это будило мое творческое воображение.

— Ну что ж, давай, — сказала я.

Он опустился на колени между моими ногами и, приподняв мои ягодицы, подсунул под них подушку, подвинувшись ко мне так, что его напрягшийся пенис был готов войти в меня. Входя в мою плоть, он ласкал пальцами вагину, так что у меня от этой двойной стимуляции перехватило дыхание.

Он откинул назад голову, чтобы полюбоваться на отражение в зеркальном потолке. Заинтригованная, я тоже взглянула вверх и увидела девушку, все тело которой было украшено драгоценностями, и огромный пенис, входивший в нее и выходивший. Я никогда прежде не видела эту часть своего тела во время секса, и меня это зрелище заворожило.

— Когда привыкнешь, это выглядит великолепно, — рассмеявшись, сказал Пирс. — Смотришь на себя совсем другими глазами. — Он еще больше отклонился назад, чтобы я могла отчетливее видеть размер его энергично работающего пениса. — Ты только полюбуйся! — торжествующе воскликнул он.

Он был вульгарен и сам признавал это. Но его вульгарность казалась мне наивной, безвредной, так что я лишь рассмеялась, а когда он ответил на смех лучезарной улыбкой, я почувствовала к нему нежность.

Возможно, я уже говорила о том, что Пирс был убежденным сторонником экономии усилий. Позднее он говорил мне, что если тратил на что-то пять фунтов, то получал на шесть фунтов. В сексе тоже все должно было работать на него. Поэтому, пока одна его рука ласкала меня спереди, пальцы другой руки осторожно прокладывали путь к другому входу в мое тело. Меня всегда это очень стимулировало, особенно если мужчина был опытным любовником. А Пирс был настоящим экспертом в сексе.

Он ускорил темп, и я попробовала сдержать его, но не тут-то было! Взглянув наверх, я увидела свое отражение в момент оргазма и заметила, что Пирс тоже смотрит наверх. Меня удивило, что мужчина любуется отражением, когда перед ним оригинал, но подумала, что о вкусах не спорят.

Пока я с трудом переводила дыхание, Пирс схватил телефонную трубку.

— Ресторан? Пришлите ужин, — приказал он. Увидев мой удивленный взгляд, он объяснил: — Я заранее заказал для нас ужин. Я специально разместил ресторан на нижнем этаже, чтобы он не закрывался после закрытия магазина и чтобы там могли готовить для меня еду.

— Ты заказал для меня еду, даже не спросив, что я предпочитаю? — спросила я, слегка задетая его самоуверенностью.

Он рассмеялся мне в лицо и, указав на украшавшие меня драгоценности, заявил:

— Ну, конечно. Так же, как я заказал все это, не спросив тебя.

Трудно было спорить с таким человеком.

Как и коробочка с часами, ужин прибыл в лифте, и мы сами выкатили из него сервировочный стол на колесиках. Такой способ позволял Пирсу избегать ненужного общения. Он считал, что ненужные разговоры с ненужными людьми крадут у него драгоценное время.

Мы ужинали, не одеваясь, сидя на стульях, изготовленных, как он сказал, из армированного стекла. Он оказался прав, ужин пришелся мне по вкусу, особенно спаржа в сливочном соусе. Я никогда не пробовала ее раньше, но Пирс ее обожал. Он брал в рот кончик палочки и медленно втягивал ее, пока она не исчезала. Я попробовала сделать так же, а он внимательно наблюдал за моими губами и языком, которым я, справившись со спаржей, слизала с губ остатки соуса.

Потом, когда мы пили кофе, он неожиданно спросил: