Бесстыжий

– Зачем ты меня остановила?! Я бы убил Орсона, и не было бы никакой помолвки. Это дело чести! Посмотри на себя, cara mia, ты же красавица! Богиня! И характер как у ангела. Ты должна была стать женой великого Дона, а этот щенок посмел… – Смысл фразы тонет в потоке брани.

Нино закатывает глаза, ему надоели истерики Сальво на эту тему. Своих сестер Нино давно выдал замуж, не дав им права голоса.

Пытаюсь обнять брата, но мне не удается, он слишком взвинчен. Сейчас не время напоминать ему, что Орсону, которого он назвал щенком, за тридцать, в то время как ему самому всего двадцать четыре.

Сальво молод и горяч. Отец готовил его к должности капо, воспитывал в нем самоуверенность и жажду власти. Увы, он не научил брата проигрывать.

Меня воспитывали по-другому. Женщины нашего мира умеют жить в тени и при этом прокладывать себе путь. Находить решения в ситуациях, в которых, казалось бы, нет выхода. А если выхода действительно нет, как сейчас, то мы смотрим правде в глаза и приспосабливаемся к новым обстоятельствам.

– Нари, почему ты позволила мне так с тобой поступить? Я обещал не принуждать тебя к замужеству, но не сдержал клятву, надавил на тебя. Зачем ты согласилась на брак?

Глажу его по руке, успокаиваю. Мы уже обсуждали это раз двести. Да, я согласилась выйти замуж за Орсона Агати, но только потому, что другого выхода не было.

Мы с Сальво выросли в хорошей семье, если, конечно, не считать опасности, жестокости, коррупции и сопутствующих проблем синдиката. Отец работал на Дона Агати. Родители относились друг к другу тепло и с уважением. Страсти в их договорном браке не было, но их объединяла любовь к детям. Отец содержал любовниц в пригороде и не допускал скандалов. Мама не возражала против развлечений отца и была благодарна, что тот держит их в тайне. Без любви нет и ревности. Может, кому-то такая семейная жизнь покажется неадекватной, но я видела слишком много издевательств над женами, физических и моральных. Да и многие браки, заключенные по так называемой любви, со временем превращаются в кошмар. Поэтому родительский брак до сих пор кажется лучшим, на что я могу надеяться. И что ищу.

Два года назад родители погибли, когда переговоры с мексиканской группировкой закончились кровавым месивом. Теперь Сальво решает мою судьбу. Брат знакомил меня с мужчинами верхушки синдиката, даже с самим Доменико Романи2, Доном центральной ветви, но клялся, что позволит самой выбрать мужа. Однако жизнь внесла коррективы. Сальво давно жаждал повышения по службе, даже собирался переметнуться к Дону Романи, но неожиданно Дон Агати предложил брак между мной и Орсоном в обмен на должность капо для Сальво.

От таких «предложений» отказываются только самоубийцы.

5

Отдам брату должное, он оставил выбор за мной. Не приказывал, хотя мой отказ сулил ворох проблем, а согласие гарантировало ему должность капо и вход в семью Дона. Я обожаю брата за эту смелость, граничащую с безрассудством.

Дону не отказывают, однако я притворилась, что это не так, и согласилась выйти замуж. Даже если не прониклась симпатией к Орсону при давней встрече. Даже если подозревала, что Дон Агати солгал насчет того, что Орсон якобы захотел вернуться домой, стать примерным семьянином и принять бразды правления отцовской империей.

Сбежав от отца десять лет назад, Орсон работал на Дона Романи. Тот безоговорочно ему доверяет, даже назначил консильери, однако это не гарантирует, что Орсон станет хорошим мужем. Он неисправимый бабник, не гнушается разрушать чужие семьи и ни к чему не относится серьезно.

Увы, выбора у меня нет.

Я не думала, что начало нашего брака будет легким, но не ожидала такой бесстыжей выходки. Привести любовниц на празднование помолвки? У Орсона с Доном Агати давние счеты, но я не заслужила такого отношения.

Однако это ничего не меняет.

– Об Орсоне говорят много плохого, но он не жесток с женщинами. Это обнадеживает, а с остальным я справлюсь.

– Нари, детка, тебя должны носить на руках! Придурок, который не может удержать член в штанах, тебя недостоин.

– Его член волнует меня меньше всего, так что пусть сует его куда угодно, лишь бы не в меня.

Жемчужины синдиката не сквернословят, однако мне не до хороших манер.

Брат вздыхает, смотрит на меня покрасневшими глазами. Провожу ладонью по его щеке и улыбаюсь, пряча за улыбкой гнев, отчаяние и бесконечную боль.

После нашего ухода с празднования помолвки Дон Агати позвонил Сальво и сказал, что поведение Орсона ничего не меняет и свадьба состоится. Очевидно, что у него есть рычаг воздействия на сына, который гарантирует его согласие, но не приличное поведение.

После звонка Дона брат впал в дикую ярость, наотрез отказался подчиниться и спрятал меня в доме знакомых на побережье. Однако на следующий день Дон повторил свои требования и добавил к ним угрозы, и нам пришлось вернуться в Олимпию.

– Я выйду за Орсона, другого выхода нет, – повторяю в который раз. – Если ты выступишь против Дона, мы погибнем…

– Я увезу тебя в Европу.