Бестиарий

Лимузин, «мерседес-бенц» класса А, с виду походил на все остальные подобные автомобили — длинный, черный, сверкающий и мощный. Но был тут один секрет: его создавали с таким расчетом, чтобы он мог выдержать практически любую атаку. Крыша, дверцы, боковые и нижние панели, словом все внешние детали, были сделаны из специальной сверхпрочной стали со вставками из усиленного стекловолокна с нейлоном. В салоне, под темно-красными коврами, уложена особая прокладка, подавляющая взрывную волну. Шины со специальными материалами, на которых даже в спущенном состоянии можно ехать. В переднем и заднем салонах установлены спутниковая связь, громкоговорители и микрофоны (для вызова помощи или переговоров с террористами в случае такой необходимости); прозрачные пуленепробиваемые окна укреплены слоями упругого поликарбоната. В целом подобная бронированная машина соответствовала уровню Б-7 и была способна выдержать даже массированную атаку.

Мохаммед аль-Калли всегда хотел иметь все только самое лучшее — особенно после того, что произошло с его семьей в Ираке.

Даже Саддам Хусейн дважды подумал бы, прежде чем связываться с могущественной династией аль-Калли. Дело тут было не только в баснословном богатстве и влиятельности семейства. Нет, он не пошел бы на это по причинам куда менее материальным и очевидным. Саддам, как все иракцы, рос, впитывая истории и легенды о невероятном могуществе аль-Калли и их загадочных владениях. Еще мальчишкой он, без сомнения, наслушался немало рассказов о том, что случается с непослушными детьми (аль-Калли забирали их!), а также о том, что происходило с каждым, кто осмеливался встать на их пути. Ходили слухи о специальных колодцах и камерах пыток, куда бросали провинившихся, о страшных ритуалах, кровавых жертвоприношениях и, наконец, об ужасных чудовищах, не поддающихся описанию, обитающих там.

На протяжении долгих лет Хусейн не трогал аль-Калли, он даже вел с ними время от времени какой-то бизнес, но гордыня и алчность возобладали. Было ли это сделано по прямому указанию Саддама или нет, аль-Калли так и не узнал. Возможно, это было инициативой какого-то функционера низшего звена, стремящегося угодить своему господину, завоевать его благосклонность. Как бы там ни было, план привели в действие. В одном из многочисленных дворцов Саддама должно было состояться празднование, на которое пригласили все семейство аль-Калли. Мохаммед не хотел идти, так же как и жена, братья, дети и остальные домочадцы, но приглашение для них было выше приказа или просьбы. Поэтому, в интересах сохранения мира, а также с учетом политических реалий, Мохаммед решил все же уступить.

Празднование проводилось в честь выдающегося события в великой и мифической истории семьи Саддама. Насколько помнил Мохаммед, диктатору якобы удалось проследить свое происхождение до Навуходоносора, или же он провозгласил себя Пророком. Члены семьи аль-Калли выехали из своих дворцов и имений. Событие отмечалось с размахом, на территории в несколько акров, было приглашено более тысячи гостей. Выписали даже какой-то западный оркестр, исполняющий Бетховена и Вагнера, который расположили в одном огромном, оборудованном кондиционерами шатре. В другом звучала восточная музыка, там властвовали исполнительницы танца живота (их, по общему мнению, лично отбирал сын Саддама, Удей).

Поначалу все шло хорошо. Мохаммед, страдающий от расстройства желудка, потягивал содовую, а все остальные члены его многочисленной семьи, рассевшись в шатре на специальном помосте для особо почетных гостей, обедали. Даже тогда Мохаммед заметил нечто странное — официанты, обслуживавшие его стол, были какими-то нерасторопными. Похоже, они не были приспособлены для такой работы и больше походили на солдат. Возможно, подумал тогда Мохаммед, весь штат прислуги Саддама состоит из военных.

Только когда его жена вдруг резко побледнела и уронила ложку на стол, Мохаммед понял, что происходит. Младший брат тоже перестал есть. Дочь ахнула, схватилась за горло, потянулась к стакану с водой. Официанты, выстроившись вокруг шатра, стояли, перекинув полотенца через руку. Мохаммед поднялся, взял сидевшего рядом сына Мехди за руку; к счастью, Мехди не любил суп и никогда его не ел. Один из официантов преградил ему дорогу, и Мохаммед сказал: «Моему сыну нужно в туалет». Мужчина пропустил их. От внимания Мохаммеда не укрылось, как напрягся при виде этой сцены один из чиновников — глазки так и забегали, он явно не знал, что делать. Мохаммед не торопясь, с невозмутимым видом вышел из шатра.

Лишь оказавшись в саду, он подхватил сына на руки и бросился к своему лимузину. Водитель стоял в тени и курил сигарету но, увидев хозяина с сыном, инстинктивно понял, что надо делать. Прыгнул в машину, завел мотор и поехал прямо по лужайке между пальмами в бочках по направлению к главным воротам. Несколько человек, оказавшиеся на пути, отпрыгнули, чтобы не угодить под колеса. Лимузин резко затормозил, и Мохаммед с сыном запрыгнули на заднее сиденье. Аль-Калли захлопнул дверцу, и они, вздымая облака пыли, помчались дальше.