Бестиарий

Миновал час ночи, дверь была заперта. Энвер поленился звонить ночному портье и дёрнул за дверную ручку. Она оказалась крепче, чем личинка замка. Свет в холле был экономно погашен, только пара врезных лампочек разгоняла тьму над стойкой ресепшена.

Ночной портье, встрёпанный со сна и изрядно напуганный, не нашёл ничего умнее, как крикнуть им:

— Эй! Уважаемые! Вы из какого номера?

Энвер сразу свернул к нему. Петер уже был у лестницы.

— Мест нет! — пискнул портье, глупая кукла. — Караул!

— Ну что ты нервничаешь? — спросил Энвер. — Мы на минутку, сейчас уйдём. В полицию не звони — всё равно приехать не успеют.

Портье тут же вцепился в телефонную трубку, прижал её к груди, выпучил глаза, и вообще вёл себя неосмотрительно. Энвер подцепил на палец витой провод, идущий от трубки к аппарату, подтянул поближе к себе. Взялся за провод обеими руками — демонстративно, самыми кончиками пальцев, — и аккуратно разорвал его надвое. Показал портье: «Тсс!» — и поднялся вслед за Петером на второй этаж.

Гончий стоял в конце коридора у двери номера. Вид у него был обескураженный.

Энвер кивнул: что, мол?

— Его тут нет, — удивлённо ответил Петер. — Он ушёл, а я не почувствовал. Пёс не почувствовал, понимаешь?

— Давай хотя бы проверим, — Энвер попытался отодвинуть его в сторону, чтобы открыть дверь, но Гончий не отступил.

— Мальчишка в поезде, — сказал он. — Едет на юго-восток. Нам надо туда.

Они сбежали по лестнице вниз.

Портье прятался за конторкой, так и не выпустив из рук бесполезную телефонную трубку.

— Пока, красавчик! В другой раз зайдём, — ободрил его Энвер.

Петер сел за руль сам. Фургон кашлянул выхлопом и тронулся в путь. С момента остановки не прошло и четырёх минут. Правила дорожного движения были полностью соблюдены.

А Наталья Андреевна спала чутко и совсем некрепко. Каждый раз, когда она просыпалась, её окружала залитая солнцем дубовая роща, с высокой шальной травой между редко стоящими деревьями, с кущами бузины в овражках, маленькими быстрыми ручьями. Что-то, что она уже считала своим и всегда держала при себе, вдруг непонятным образом терялось, и она начинала кружить в поисках между корнями дубов-великанов, упёршихся кронами в небо. Наконец, она замечала, что нечто золотистое движется совсем рядом, едва приминая не знающую покосов траву и прокладывая в ней быстро исчезающую дорожку. Но стоило заторопиться следом, как золотистое исчезало из виду, пряталось за кустами и за стволами деревьев, а саму Наталью Андреевну охватывала непреодолимая сонливость, пока она не падала с ног, где придётся, и не закрывала глаза.

Наталье Андреевне предстояло окончательно проснуться поздним-поздним утром, голышом, в широкой двуспальной кровати смутно знакомого гостиничного номера, и по крупицам собирать воспоминания о прошедшем дне, безуспешно пытаясь восстановить полную картину событий.

Глава 10 Немой

Париж, Франция 5 марта 1999 года

Скоростной поезд «TGV» — не найти лучшего способа для путешествия из Лиона в Париж! Новенький, ещё пахнущий сборкой вагон, интерьер, выполненный в хроме, стекле и пластике, космически удобные кресла для пассажиров первого класса, невесомые выгородки, ненавязчиво разделяющие салон на уютные закутки, многослойные стеклопакеты, гасящие заоконный шум — всё так и кричало: новый век идёт! Пейзаж не просто проносился мимо, а летел одной продолжительной смазанной картинкой, пропуская сквозь себя поезд-иглу — серебристо-синее копьё, пронизывающее спящие юрские холмы.

Вошедший из тамбура человек принёс с собой терпкий запах одеколона и холодный сквозняк. Автоматическая стеклянная дверь зашипела за его спиной, и воздух снова замер, пойманный в герметичном пространстве. Половина мест пустовала — утро пятницы. Вот в вечернем поезде будет не протолкнуться.

Новый пассажир бросался в глаза неестественно строгой осанкой, словно под грязноватым затасканным пальто скрывался медицинский корсет. Яркий шарф пышным узлом подпирал подбородок. Волосы, растрёпанные и сальные, производили не самое приятное впечатление. Неубедительная редкая седина придавала шевелюре мертвенно-серый оттенок.

Короткими экономными шагами человек двинулся по проходу, внимательно всматриваясь в лица пассажиров. Кто-то не обратил на него внимания, поглощенный содержимым экрана ноутбука или карманной электронной игрой. Кто-то неприязненно заёрзал, намекая, что не стоит подсаживаться к нему в соседи. Клошарам не место в первом классе!

Человек выбрал место напротив иностранцев, супружеской пары — полноватого лысеющего итальянца и его жены, значительно более молодой, остроскулой и грациозной. Держа спину прямо, человек медленно и осторожно опустился в кресло, после чего сдержанно улыбнулся и кивнул итальянцу поверх вчерашней «Corriere della Sera». Два вежливых кивка в ответ.