Бестиарий. Книга странных существ

– А поймал ты его где? – от волнения Миронов даже перешел на «ты».

– Тут рядом, в парке. Заметил как-то вечером, думал – светляк гигантский. Потом пригляделся – ан, нет. Три ночи выслеживал, потом часов шесть сачком махал. Все пальцы искусал, пока я его в банку засовывал.

Существо стучало по стеклу кулачком, строило зверские гримасы и дрожало всем телом.

– Двое суток без перерыва шебуршится и бьется, – пробормотал Головач. – И хоть бы хны, разве что потускнел малость.

– Потускнеешь тут, в банке-то, – Миронов любил науку, но не одобрял жестокого обращения с насекомыми. Тем более, если они совсем не насекомые, а существа из сказок. – Или где ты его держал?

– Да как закрыл крышку, так сразу и в карман засунул. Всего один раз, вчера вечером, когда дома электричество вырубили, достал наружу, чтобы в коридоре посветить.

– Как же он светится? – Миронов вертел банку и разговаривал сам с собой. В мозгу проносились теории – одна удивительнее другой. – Химическая реакция? Или, может, днем накапливает…

Прежде, чем договорить мысль до конца, энтомолог протянул руку к стене и щелкнул выключателем.

По глазам ударила вспышка, ладони пронзила боль, что-то отшвырнуло Миронова в сторону. Через мгновение раздался вопль Головача, потом хрип… и тишина.

Когда энтомолог осмелился приподняться и открыть глаза, в комнате было пусто. На том месте, где минуту назад стоял гость, сиротливо высилась горка пепла. Из разбитого стекла форточки тянуло сквозняком. На паркете валялись осколки банки и что-то блестело. Миронов провел по полу подушечками пальцев и поднес их к глазам. На коже переливалась золотистая пыль.

Энтомолог поднялся и пошел на кухню за веником, по пути вспоминая милицейские сводки о потерявшихся людях, которые ухитрялись пропасть в городском парке прямо посередь бела дня при свете солнца. В газетах решили на дерзкого маньяка, но теперь Миронов вовсе не был уверен в этой версии, которая раньше казалась ему вполне правдоподобной.

Через пару дней, когда Миронов оклеивал доски объявлений очередной партией листовок, его окликнул прохожий:

– Огоньку не найдется?

– Не курю, – ответил энтомолог.

– И что?

– И то. Что я его, по мановению руки возьму, что ли? – Миронов демонстративно щелкнул пальцами.

Потом они вдвоем ошарашено глядели на огонек, распустившийся над ладонью энтомолога, и его мерцающее золотистое пламя казалось Миронову очень знакомым.

Встречаемся у памятника (очевидец Анастасия Шакирова)

Мама, мама, спрашивает маленький василиск большого, это все сделала ты? И львов на набережной, и того всадника на площади, и поэта в парке, и генерала напротив библиотеки, и…

Конечно, отвечает большой василиск маленькому. Все памятники на самом деле – работа городских василисков. Самое сложное даже – не окаменить, это, на самом-то деле, ерунда, а подстеречь красивый момент. Но ты пока мал, учись окаменять хотя бы.

Они скользят среди прохожих, огромные, нелепые, грациозные и невидимые, и петушиные гребни подрагивают на ящериных головах. Люди задевают бока василисков рукавами и сумками и даже не замечают этого.

Я попробую, подпрыгивает от нетерпения маленький василиск, я попробую!

Он оборачивается, фасеточные, переливающиеся всеми цветами радуги глаза ищут, ищут, натыкаются на добычу – вот! Девушка за столиком летнего кафе вздрагивает, осекается на полуфразе, ее взгляд застывает, плещется лимонад в не донесенном до рта стакане.

– Ленка, что с тобой? – подруга трясет ее за плечо.

– А? – Лена моргает, улыбается. – Ой! Совсем задумалась, почти, знаешь, зависла.

– Да уж, зависла. Окаменела! – девушки смеются.

Маленький василиск, повесив гребень, плетется к маме.

Не переживай, шипит ласково мама. Ты только вылупился из яйца. Вот проживешь пару-тройку сотен лет, научишься. И будешь тоже украшать город памятниками и статуями, как надо. Как мы.

Тень (очевидец Андрей Буров)

На пороге стояла Тень.

Небольшая фигура в черном одеянии с огромным, низко опущенным капюшоном. Фигура не двигалась, стояла неподвижно, лишь изредка пробегали по складкам одежды неторопливые волны, будто ветер раздувал тяжелые паруса.

Я устало оперся о косяк.

– Зачем ты пришел?

Тень чуть шевельнулась. Черная ткань зашелестела.

– Ты знаешь, – раздался голос. Глухой, тягучий, медленный. Не понять, мужчина это или женщина.

Я вздрогнул.

Они появились много лет назад. Тени. Призраки, которые приходят по ночам и забирают то, что стало не нужно. Старое пальто, устаревший телефон, ненужный комод или бабушкин шкаф.

Я вспомнил про пистолет, который оставил в спальне. Маленький черный глок с обоймой на десять патронов. Впрочем, у меня был всего-то один патрон. Больше мне и не нужно. Что больнее, пистолет или петля? Жизнь или смерть? Что больнее…

Тень наклонила голову, будто прислушиваясь.

– Жизнь, – произнес я вслух.

– Расставаться не больно, – тихо ответила Тень.

– Ты не знаешь…

Раздался тихий смешок, похожий на скрежет металла.

– Я забираю то, что больше не нужно. Я знаю.

Я обернулся.