Бестиарий. Книга странных существ

Существо удовлетворённо кивнуло и отступило на шаг. Показатели реактора тревожно полыхнули, индикаторы поползли в красную часть шкал. Капитан дёрнулся и набрал в лёгкие немного стремительно улетучивающегося воздуха:

– Ты! Отойди от пульта, дьявол! Кто ты, и как ты проник на корабль?

Сквозь красную пелену лопающихся в глазах сосудов капитан увидел, как существо развернулось к нему и виновато развело руками. Слова зазвучали прямо у капитана в голове, минуя уши:

– Ну, какой из меня дьявол… Видишь ли, мне по должности положено ломать, разбивать, портить и уничтожать людскую технику, а вы, ребята, как мне вас ни жаль, – просто сопутствующий ущерб… Прости, ничего личного, такая уж у меня работа. Я гремлин.

Гремлин отсалютовал капитану и растворился в пространстве. Капитан устало закрыл глаза и уронил голову. Обжигающе-белой вспышки он уже не почувствовал.

Птица Фе (агент Дарья Зарубина)

Каждым летом в Санта-Фе…

Звезда летела к нему, а может, он летел к ней на своем космическом кашалоте, неповоротливом настолько, что год вытягивался втрое, а сутки вязко липли к былому, как жвачка к подошве ботинка. Марк наступил в них, сделав первый шаг по планете, и все никак не мог вытянуть ногу. Едва удавалось стряхнуть с подошвы одной ноги вчера, как другая вязла в притаившемся в каменной крошке завтра.

Прилетает птица Фе…

Он шел, тяжело поднимая ноги, собирал камни, похожие на кости, и кости, похожие на камни, шел и летел навстречу звезде. С каждым бесконечным днем становилось все теплее. Камни днем нагревались до тихого печального звона. Они пели, едва ощутимо вибрируя в разогретом воздухе.

Марк брал их в большие термостойкие рукавицы и нес на базу, повторяя в такт шагам:

Каждым летом в Санта-Фе

Прилетает птица Фе…

Там он раскладывал камни в сканеры, анализаторы, отдавал свои находки в стерильные лапы роботов, чтобы те щупали их поющее нутро рентгеновскими лучами, ультразвуком и лазером, а сам падал на эргономичный наукоемкий топчан, зажав в руке чашку с питательным концентратом.

Каждым летом в Санта-Фе

Прилетает птица Фе…

Чтоб на пляже там лежа

Хорошенько пообжа…

Нелепый стишок крутился в голове, голос Янки звенел на одной чистой радостной ноте. В детстве она всегда хохотала, когда он читал про «птицу Фе». Когда его отобрали для экспедиции, он так и сказал ей, Янке: «Полечу за нашей птицей».

Хорошенько пообжа…

Эта строчка всплыла сама собой, когда пришли первые результаты анализа окаменелых останков. Что-то в них позволило системе исследовательского модуля сделать вывод, что древняя птица погибла в результате самовозгорания. Первым порывом Марка было рассказать все дочери. Он нес в отсек-хранилище коробку с прошедшим проверку «материалом» и придумывал, как расскажет Янке, что все-таки нашел птицу Фе…

А потом понял, что ничего не расскажет. Он вдруг под аккомпанемент крутящихся в голове строчек увидел ее – птицу. Как она неслась, далеко выбрасывая длинные ноги, по каменистой равнине и вдруг вспыхнула. Как она упала, как каталась по острой каменной крошке, гребла лапами, пытаясь погасить пожиравшее ее пламя. Как горела – и камни пели вокруг нее, вбирая тепло.

Когда на мониторе появилось, местами рассыпаясь на пиксели, лицо Янки, Марк впервые начал разговор не с их любимого стишка, а с банального «привет». Их последний разговор. Через сутки Земля не вышла на связь. Вообще больше не вышла. И корабль, который должен был поднять модель с поверхности и вернуть на Землю, не прилетел.

А звезда с каждым днем становилась все ближе. Неповоротливая планета ползла, и жадное светило тянулось к ней, словно к леденцу, большим огненным языком.

Марк уже больше недели не выходил на поверхность. Там было +297 °С. В модуле, усилиями системы охлаждения, всего тридцать. Он сидел на топчане, держа в руках последнюю находку – большой, похожий на грубо вытесанное лицо, овальный камень. Пару дней назад Марк нарисовал на нем глаза и рот. Художник он был так себе, но получилось очень похоже на Янку: курносо, щербато и любопытно.

– Знаешь, я ее нашел. – Марк погладил каменную девочку по щеке.

– Превышение допустимой температуры. Резерв системы составляет пять часов. Покиньте сектор превышения допу…

– Нашу птицу, – продолжил Марк, не обращая внимания на мониторы.

– Перегрузка системы охлаждения…

– И ее пляж…

Он знал, что, если остаться внутри, будет медленнее и больнее, поэтому взял камень в руку, приказал системе разблокировать выходы и шагнул навстречу звезде.

Камень не сводил нарисованного взгляда с упавшего на раскаленную поверхность тела. А потом каменное веко дернулось. Температура росла с каждой минутой, перевалила за тысячу градусов. Звезда наконец лизнула круглый планетный бок.

Камень треснул. Из трещины показался клюв. Потом – круглый янтарный глаз.

– Янк, – донеслось из клюва, – Янк-янк.

Птица Фе

Бумажные звезды, бумажные города (агент Шимун Врочек)

На далекой-далекой космической станции, прямо посреди невесомости, на орбите двойной звезды затменно-переменного класса…