Бестиарий. Книга странных существ

Переходя от шкафа к шкафу, Лерка открывала дверцы, вываливала без разбора на пол содержимое. А за ней шел кто-то невидимый и с упрямой методичностью возвращал все на место.

– Меня нельзя упорядочить, тварь ты этакая! Люсёна, объясни ему, что ни хрена не выйдет! Есть то, что нельзя убрать! Так невозможно жить.

Я трясущимися руками набрала с ее телефона номер такси и назвала адрес. Я боялась даже пошевелиться. Сообщение о том, что машина подъехала, пришло через пятнадцать минут. Лерка, обессиленная и измотанная истерикой, сидела на полу посреди идеально чистой комнаты, и кто-то невидимый прядь за прядью расчесывал и укладывал ей волосы.

– Лера, – я боялась подойти. – Идем.

Она кивнула, попробовала встать, но без сил снова опустилась на пол. Мне казалось, он схватит меня. Я готова была закричать от любого прикосновения, но нужно было что-то делать. Я подошла и потянула Лерку за руку, попробовала взвалить на себя, но из нее словно все кости вынули.

Я все тянула и тянула, не осознавая, что не смогу не то что дотащить ее до машины, даже подвести к двери. Крикнув что-то бессмысленно ободряющее, я рванула вниз и как-то умудрилась уговорить таксиста подняться со мной и помочь забрать «больную подругу».

Дверь была закрыта, но не заперта. В холодильнике что-то шуршало. Лерка лежала на кровати. Неподвижная, идеально причесанная и одетая, с фарфорово-бледным лицом – она походила на большую куклу, на синеющих губах которой ветер оставил маленькое перышко от лежащей рядом аккуратно взбитой подушки.

Театр (наблюдатель Сергей Пономарев)

Мы подходили к театру со стороны улицы Космонавтов. Лёня шёл, пригнувшись, как партизан в окопе. Я топал следом.

– Не стоит такой риск десяти тысяч, – процедил Лёня и сплюнул на асфальт.

Я кивнул. Не стоит.

Мы подобрались к бывшему зданию почты. Лёня выхватил из-за спины ружьё и заглянул за угол.

– Вроде тихо, – прошептал он.

Я подошёл к Лёне, жестом показал отодвинуться, присел рядом и посмотрел на театр.

Разрушенные колонны напоминали выбитые зубы. Пустые окна гипнотизировали чёрными провалами многоглазого чудовища. Только прекрасно сохранившаяся дубовая дверь напоминала о былом величии театра, куда стекался весь город в поисках зрелищ, новых знакомств и незабываемых эмоций.

– Скоро ночь, – буркнул Лёня. – Надо идти, иначе и нас сожрёт, – он кивнул на театр.

– Сожрёт, – повторил я.

– Знаешь, почему в трёх кварталах отсюда не осталось даже плешивого бомжа?

Я кивнул. Знаю.

– Потому что эта дрянь сжирает даже собак.

Спасибо.

– Ладно, чё встали-то, Сань, – он махнул рукой. – Если начнёт темнеть – я туда и за тридцатку не сунусь.

Перебежали дорогу.

Попытались открыть дверь. Били минуты две. В ответ слышали только уханье. Из-под двери поднималась пыль.

Пошли через окно. Я подсадил Лёню, потом он подал мне крепкую руку.

Шли по пустым коридорам и слушали тишину.

Вышли в зал.

– И что ты ожидал здесь увидеть? – спросил Лёня, доставая сигарету.

Да. И впрямь, что ожидал? Что Марина тут живая стоит и ждёт меня?

Покосившиеся стулья, сцена с чёрными провалами, повисшие с балкона остатки люстры, хрусталики под ногами – всё, чем встретил нас великий театр.

– Твою жену не вернуть. Мне жаль, – Лёня сказал то, что должен был.

Я кивнул.

– Зачем ты меня-то брал? – спросил он, разрезая спёртый пыльный воздух кольцами дыма. – Ещё и чирик дал? Может, верну половину, а?

Вот это он говорил искренне.

– Боялся я один, – пробормотал я и уселся на крайнее кресло.

– Пора идти, – Лёня пошёл к выходу.

– Иди.

– Ты остаёшься? – спросил он без удивления. Проницательный оказался малый.

Я не ответил.

Шаги удалялись. Оставался запах табака.

Лучи солнца перестали попадать в окна театра через час. Я сидел неподвижно.

Вдруг услышал, как скрипят двери.

Увидел абсолютно ровную сцену; люстру, которая висела там, где надо, и освещала зал; осанистые крепкие стулья с гладкой зелёной обивкой.

На сцену высыпали актёры.

Заиграла музыка.

На сцене я увидел Лёню. Он пожал плечами, обводя глазами зал:

– Не отпустил, – потом указал на стул рядом со мной. – Одевайся. И иди к нам.

Я увидел на соседнем месте воинские доспехи. Их украшал герб из красной розы и огромного медведя, вытянувшего лапы к цветку.

А потом на сцену вышла Марина:

– Привет, дорогой, – на пальце блеснуло обручальное кольцо. – Я ждала.

Я посмотрел сначала на пистолет. Задумался, как можно прекратить галлюцинацию.

Потом глянул на доспехи.

Потом на Марину.

И сделал единственно верный выбор.

Стены задрожали. Из подвалов поднимался звук, напоминающий приглушённый смех. Театр радовался, что нашёл-таки идеального актёра на роль воина.

ГУП Мосгортранс (наблюдатель Татьяна Вуйковская)

– Не смотри туда, они не любят взглядов.

Даша вздрогнула, но не обернулась. Она знала, что увидит офисную крысу, влюбленных, школьника – обычных пассажиров метро по утрам. Больше ничего.

Она опустила глаза, когда поезд метро пролетел мимо. В прошлый раз слишком хорошо было видно, что в кабине не машинист.