Бестиарий (СИ)

— Теперь ты, — скомандовал он Джаббе.

— Вот такая вот маракуйя, — выдохнул гном.

Сел на колени возле груди трупа, достал нож, ухватил его обеими руками и с силой опустил на грудную решётку. Раздался хруст. Нож вошёл в тело, но как-то не так глубоко, как, казалось бы, должен. Джабба потянул его назад, но нож не выходил из раны. С видимым усилием, его, в конце концов, удалось освободить.

— Куда бьёшь? — недовольно заговорил Белый. — Там же рёбра. Это не так-то просто. Бей снизу, под грудную решетку. Через живот. Лезвие длинное. Достанет.

Джабба рывком задрал верхнюю одежду, обнажив неестественно белый, даже синеватый живот. И ударил, направив нож остриём к голове лежащего тела. Вошло легко. Как и вышло.

— Теперь ты, — Белый подтолкнул бледного с трясущимися губами Нага.

Но тот справился с собой, наклонился и вогнал нож в оставленный открытым живот.

— Ещё… ещё бей! — подбодрил его командир. — Вдруг только кишки достанешь. Да протяни, протяни. Порежь.

И Наг колол и резал, пока, наконец, не поднялся. Потом, взяв труп с двух сторон, Наг и Джабба, раскачав, бросили его в темную воду с бетонного парапета. Тело слегка задержалось на поверхности, а затем неожиданно резко скрылось под водой. Несколько раз булькнуло.

— Молодцы, мужики! — подбодрил всех Белый. — Вы сделали то, что было нужно. Теперь я действительно могу вам доверять. Вы — моя гвардия!

Хмурые, мы сели обратно в телегу. На те же места, что и по дороге сюда. Обратно ехали молча и без приключений. Лишь подъезжая к блокпосту почувствовали запах гари. Когда приехали, то увидели притаившегося за дорожной насыпью единорога.

Нас встретил Мани.

— Здесь такое было! — возбуждённо заговорил он. — Прибыл наш единорог. И давай с циклопом перестреливаться. Одного подбил. Но не насмерть. Просто обездвижил. Так из-за холма выехал другой и, ловко развернувшись, прикрыл товарища лобовой бронёй. Видно, что не простой. Опытный. Ждал так, пока не подъехали грузовые телеги и не затащили подбитого циклопа на тросе обратно за холм. Только потом свалил и сам.

Мы с Белым вышли из телеги, оглядывая свежие рытвины, оставшиеся от недавней перестрелки между монстрами. Следом из кузова выпрыгнул гном. Я обернулся, ища глазами Нага. Он остался сидеть, привалившись к борту и, кажется, спал.

— Что с ним? — спросил я у Джаббы.

Тот лишь развёл руками.

Я подошёл ближе и заглянул в кузов. Наг выглядел неестественно расслабленным. Тем не менее, его глаза были открыты и пялились куда-то сквозь меня. На полу валялся использованный шприц с сильным обезболивающим, по-видимому, извлечённый из индивидуальной аптечки. С левой руки свисал грязно-оранжевый жгут.

На восточном фронте без перемен

Когда я отвернулся от стойки и направился к выходу из кафе, что-то зажужжало за спиной у баристорки. Спустя секунду, жужжание уже раздавалось на столе пожилых дам и даже у меня. Из одного из карманных палантиров донёсся сигнал тревоги, а затем деревянный голос на урук-хайском языке предложил всем следовать в укрытие. Через мгновение тревожной вой был слышен и на улице. Здесь, в парке, особенно громко и истошно. Видимо, сирена расположена в индустриальной зоне, которая находится совсем близко. В жилых кварталах её, всё-таки, не так слышно. Не такие ощущения.

Это тот самый классический вой сирены, известный всем по фильмам. Честное слово, тому, кто его изобрёл, надо дать премию. Войны. Так просто и, одновременно, гениально. Сколько его слышал, а до сих пор цепляет. “У-и-и-и-и… у-у-у-у-у… у-и-и-и-и… у-у-у-у-у”. Причем, я ощущаю его сразу, даже когда он едва слышен, или, когда только начинается тихо и заунывно.

Все уткнулись в свои палантиры. Женщины запричитали так, словно этот вой они слышат впервые. Я даже испытываю какое-то извращённое удовольствие, когда слышу, как кудахчут эти квочки. При этом все прекрасно знают, что реальные прилёты происходят только ночью. По крайней мере здесь, в столице. Но снова и снова ведутся или делают вид. А зачем включают днём? Якобы где-то в Рохане взлетает назгул, который потенциально может нести что-то опасное. Но, повторюсь, днём уже давно ничего такого. Кажется, их включают лишь для того, чтобы мирные покемоны не слишком рассиживались по кафе. На месте роханцев, я бы специально взлетал, чтобы посмотреть за суетой в муравейнике. Уверен, они так и делают. При этом, несмотря на своё кудахтанье, никто из посетителей не торопится в бомбоубежище. В глубине души они прекрасно понимают правила этой игры.