Бестиарий (СИ)

— … да, — выныривает его голос, — роханцы дали бы нам денег. Но за это потом бы нагнули и вставили.

— Ага, — киваю я. — Зато арнорцы они чисто по любви…

Кто-то курит, кто-то пьёт чай или кофе. И разговоры, бесконечные разговоры, чтобы коротать время.

— В 1863 году в Ангмаре уже запустили метро, — проповедует Джабба сослуживцам, — а в Рохане только отменили крепостное право.

— Ну и что? — пожимает плечами кто-то неблагонадёжный. — В Валиноре тоже только отменили рабство.

“А вообще, — подумал я, — у Валинора и Мордора было больше общего, чем кажется на первый взгляд. Наверно, у людей всегда так — какое государство не строй, всё равно выходит Нуменорская империя. Легионы, ипподромы, олигархат, государственное лицемерие, коррупция, декларативная свобода и реальное рабство, массовые зрелища, призванные затуманить взгляд.”

Я отвлёкся, отошёл. Потом слышу, в другой компании то же самое рассказывает Наг.

— Это тебе Джабба только что рассказал? — интересуюсь у него.

Оказывается, нет. Скорее всего, просто в палантире подписаны на одно и то же. А потом выдают, как свои озарения.

Но поток телег и колесниц через наш блокпост не утихает. Людям надо как-то жить. Линия боевого соприкосновения прошла по живому. Разделила друзей и родственников. Кто-то живёт с одной стороны, а работает с другой. Кто-то пересекает “границу”, чтобы получить пенсию у одних и у других.

Вот останавливается миниатюрная колесница, и оттуда выходит высокая светловолосая девушка, которая своей улыбкой сразу озаряет всё вокруг. Мы, невольно, втягиваем животы, расправляем плечи и принимаем как можно более бравый вид, автоматически улыбаясь в ответ.

— Слава Урук-хайе! — подбадривает она нас.

— Героям слава! — подхватывает мы.

— Ребята, какие вы все молодцы! — хвалит она, хотя приехала с другой стороны. — Когда это всё уже закончится? Когда выгоним уже наконец этих орков?

— Можно сделать с вами селфи? — улыбается она, глядя на Джаббу.

Джабба смущён, но доволен. Она подходит, она достаёт из кармана палантир, вытягивает его в руке, склоняется гному на плечо и делает губки бантиком. Джабба показывает два пальца, символизирующие победу и эльфийскую руну “в”. Девушка зовёт следующего. К ней выстраивается очередь. В конце концов мы собираемся чуть ли не всем отрядом. Она становится посередине. Кто-то взял её палнатир и отошёл с ним, чтобы в кадр влезли все. Потом меняется с Нагом. Становится на его место на снимке. А Наг берёт в руки палантир и отходит на место съёмки. В этот момент к нему сзади подходит Белый. Он бесцеремонно вырывает палантир, и веселье заканчивается.

— Э-э-э-э, командир… — обиженно выдыхает Джабба.

Он выражает общее недоумение. Что тут такого? Все устали, а тут хоть какое-то развлечение. Да ещё и признание. И благодарность. Это так важно для воина.

— Идиоты! — резко бросает Белый.

И неожиданно хватает девушку за руку, вырывает её из нашего круга. Потом, упирающуюся, тащит к блиндажу.

— Командир! Командир! — удивлённо и возмущённо кричим мы.

— Фейхоа! — восклицает Джабба.

Кажется, он даже готов к бунту. Белый в это время кладёт палантир девушки к себе в карман. Её саму толкает в блиндаж, не отпуская при этом руку. Блиндаж — тут единственное строение с дверью. И её рука остаётся торчать в этом дверном проёме. Белый с силой захлопывает деревянную дверь, зажимая её руку. Девушка истошно кричит и плачет. У всех у нас повышается адреналин. Когда мужчина слышит женский крик, у него всегда запускается рефлекс “защищай самку”. Мы готовы набросится на нашего вожака.

— Признавайся! — орёт он на неё в свою очередь. — Говори, сука!

Дверь ударяет ещё раз. Что-то хрустит. Это кость или дерево? Девушка истошно орёт. Но дверь прижимается ещё сильнее. Не отпускаю руку своей жертвы, Белый достаёт из кармана её палантир, но тот оказывается заблокирован.

— Пароль, быстро! — орёт он и делает ещё больнее.

Девушка что-то пропищала, и Белый получил доступ к волшебному амулету.

— Сюда! Ко мне! — командует он нам. — Вот, смотрите, идиоты! Вы думали вас благодарят?

Он что-то показывает на палантире, но видно не всем. Зато слышно его объяснение.

— Фотография сохраняет и координаты, — объясняет он. — Сейчас бы она уехала, переслала её кому надо. И, о-па, у врага уже есть точные координаты нашего блокпоста. Легко навести катапульты или что похуже. А вы рады стараться, кретины!

— Да…, хуавей, — чешет за ухом Джабба, — я как-то и не подумал.

— И что с ней теперь? — хмуро спрашивает Наг.

— А ничего, — отвечает Белый и отпускает дверь.

Затем выволакивает из блиндажа стоящую на коленях и рыдающую девушку и ставит её на ноги.

— Отпустим? — спрашивает Наг.

— Ага, — соглашается Белый. — Отпустим.

Грубо берёт блондинку за волосы и поворачивает лицом к полю.

— Смотри, — обращается к ней, — вон там твои.

Белый указывает на загаженное поле.

— За этим полем. Туда и ступай. Но не по дороге, а напрямик. А то — пристрелю.

Белый подталкивает девушку в спину. Она делает шаг, но едва не падает. Плакать она уже прекратила. Лицо уже не напуганное, а просто злое.