Бестиариум. Дизельные мифы

Издалека донесся звук разбившегося стекла. По спине Астора пробежали мурашки. Он понял, что случилось. Братья разбили на алтаре четыре банки. А в них хранились образцы крови тысяч и тысяч человек – по капле собранные за последний год. Приманка для пьяницы, дразнилка для жестокого древнего чудовища – попробовать на вкус жизни тысяч людей, но так и не сожрать их. Для любого Древнего это изощренное издевательство.

Внезапно Астор почувствовал, что за спиной кто-то есть, но оборачиваться не стал. Всё ясно – у ребят получилось. Скорее всего, Уго и Молчуна нет. А теперь пришла очередь и самого Астора. Мысленно музыкант попрощался с ребятами.

И когда медленно, миллиметр за миллиметром, музыканта стало пожирать призрачное пламя Апхум-Зхаха, он не стал сдерживаться и закричал. Он выплескивал боль и одиночество последних лет в крике – освобождаясь, разлетаясь невесомыми частичками пепла.

Он кричал до тех пор, пока оставались легкие и гортань.

А затем наступила тьма.

Чтобы смениться болью и существованием.

Рядом удивленно потрескивал столб серого пламени – и низкие тучи испуганно разбегались прочь.

И снова пламя, боль и забвение.

И новое рождение.

Астор с трудом улыбнулся. Хотел бы издевательски, но сил не осталось. Умирать трудно – особенно, если приходится встретить смерть дважды за такое короткое время. Колонна пламени придвинулась вплотную, и Астор подготовился к очередной пытке.

Но ничего не произошло.

Только голос. Он как будто со всех сторон приближался к Астору – окутывал его, заглядывал через плечо и бросал слова прямо в лицо:

– Покажи это, смертный.

В негромком голосе перемешались сотни звуков – потрескивание догорающих костей, шуршание пепла, в который превращается плоть, хрип сгорающих заживо и визг тех, кто увидел пламя близко-близко. И нечеловеческая их гармония складывалась в слова:

– Покажи.

Астор не стал делать вид, что не понимает, и протянул на вытянутой левой руке «загадочную бутылку».

– Забавная штука, – голос немного подрагивал. – Две «печати» двух старых врагов. Слизняк Глааки до сих пор делает жалкие подарки. А вот Хастур удивил. Отдай, человечек.

– Не могу, – честно ответил Астор.

– Хочешь еще помучиться? – Колонна серого огня придвинулась поближе, и музыкант ощутил тот дикий холод, что исходил от нее.

– Я восстану из пепла.

– И я сожгу тебя снова, человечек. Сколько ты выдержишь, пока не сойдешь с ума? Пять раз, десять, сто? Отдай.

– Я могу только продать.

– Ты торгуешься со мной, человечек? – Холодный смех пробежал порывом ветра.

– Я продаю тебе эту штуку. За свою жизнь.

Холодное Пламя качнулось – казалось, что Апхум-Зхах задумался.

– Твоя жизнь не стоит и медного гроша, человечек. Изделие моего собрата стоит несравнимо дороже. Я принимаю твое предложение.

Древний за долю секунды сместился. И рука Астора вместе с бутылкой погрузилась в столб огня. Он даже не успел закричать от бешеной боли, как Апхум-Зхах исчез.

Пропала «загадочная бутылка».

И мгновенно исчезла боль в суставах левой руки.

Не удержавшись, Астор упал на колени, опершись обеими руками в гранитные плиты террасы. И не веря своим глазам, смотрел вниз. На руки.

Точнее, на левую. С пятью человеческими пальцами, с морщинистой, чуть грязноватой кожей, с черными жесткими волосками на ней, с давно не стриженными ногтями.

Что это?

Подарок?

Неожиданная милость Древнего?

Или он решил лишить жалкого человечка всех «даров» своих собратьев-чудовищ. Знал бы он, что это за дары и чего они стоят.

Ноги не держали – слишком много боли за последние несколько минут. Но всё еще не закончено. Он пришел сюда вытащить Диану – и не отступит. Если он сам не может найти ее, пусть она услышит его и отзовется. А там он снова совершит невозможное – у него, похоже, неплохо это получается.

Перебросив с плеча футляр, Астор уселся у ограждения, прислонившись спиной к холодному влажному камню. Небо очистилось – тучи испуганно разбегались там, где прошло Холодное Пламя. И полная луна освещала вершину Корковаду. Астор обрадовался, что Рио находится с другой стороны горы и ему не придется видеть то, что сейчас там начнется.

Но больше всего ему было интересно, что случится, когда из сумрака и тьмы, из потустороннего ужаса и ночного страха выползет Тень. Чтобы сожрать, растворить в себе, наполниться новым хозяином «загадочной бутылки».

И какой из древних ужасов окажется сильнее.

А пока еще оставалось время и луна давала достаточно света, музыкант слабыми руками достал из футляра бандонеон. Пристроил на колене, вдохнул жизнь в инструмент плавным движением плеч, вслушался в чистый и ясный звук.

Клавиши под пальцами привычно, радостно отозвались – как будто все эти годы только и ждали, когда их коснется человеческая кожа, а не морщинистая серо-зеленая шкура рептилии.

И Астор заиграл. За все годы, за всю жизнь – ту, что была, и ту, что осталась.

Ночное либертанго.

Татьяна Томах СЕРДЦЕ РОЗЫ

Колокольчик звякает, хлопает дверь, скрипит половица.

Кто-то стоит возле двери, но кто – Роза не может разобрать. Ни звука, ни движения, ни вздоха. Но кто-то есть в кромешной темноте.