Бестия. Том 2

— Ты трахаешься с Олимпией? — спросила она Уорриса. Ее собственные отношения с ним носили чисто деловой характер, если не считать одну пьяную ночь, когда они посчитали сделку состоявшейся. Траханье вышло ничего себе, а вот сделка не удалась. Оба сочли повторение нецелесообразным.

— Нет, — дурашливым тоном ответил Уоррис, — я просто ухаживаю у нее на вилле за комнатными цветами. Естественно, трахаюсь!

— Она несовершеннолетняя. Почему ты так уверен, что ее отец одобрит твои намерения?

— К моменту нашей встречи у него не будет выбора. Может, я на ней женюсь. Что ты об этом думаешь?

Пиппа улыбнулась.

— Ш-ш-ш!

К столику подходила Олимпия — после небольшой прогулки с боливийским ювелиром.

— Где Лаки? — осведомилась она, обмахиваясь тыльной стороной руки.

— Кто? — насторожилась Пиппа.

— Лаки. Моя подруга.

Ну да! Конечно же! То-то ее лицо показалось Пиппе знакомым — лицо Джино Сантанджело! Джино! Эта соплячка наверняка его дочь! Много ли в мире девушек с именем Лаки? Пиппа вспомнила набор золотых расчесок и щеточек, который Бой купил в подарок новорожденной и на которых велел выгравировать «Лаки Сантанджело». Пятнадцать лет прошло! Господи! А этот идиот Уоррис стелется перед девчонкой Станислопулос. Много он понимает!

Пиппа Санчес просияла.

— Уоррис. Это нужно отметить. Закажи шампанское. Кажется, этот вечер станет поворотным. Для каждого из нас.

Джино, 1966

Его дочь отсутствовала уже четыре дня, и Джино кипел от ярости. Он побывал в пансионе, откуда она удрала. Познакомился с обеими записками, пригрозил директрисе и, возвратившись в Нью-Йорк, стал ждать развития событий.

В доме на Бель Эр надеялись, что Лаки вот-вот появится. Когда стало ясно, что она не вернется, Джино предпринял собственное расследование. Он вместе с Костой вновь посетил пансион и хорошенько расспросил девушек из класса — безрезультатно. Директриса была в гневе и ледяным тоном заявила, что настаивает на обращении в полицию. Косте пришлось два часа уламывать ее: это не сулит ничего хорошего. Самым убедительным доводом стала дополнительная субсидия в фонд школы.

Джино удалось разыскать мать лучшей подруги Лаки, Олимпии Станислопулос: та заверила его, что ее дочь прилежно изучает русский язык в Париже и ничего не знает о местопребывании Лаки.

Он позвонил Дарио — может, тому что-нибудь известно? Пустой номер.

* * *

После разговора с отцом Дарио положил трубку и обдумал сногсшибательную новость. Как это ему самому не пришло в голову пуститься в бега? Он страстно ненавидел школу, дела с каждым днем становились хуже. Знал бы он, где скрывается Лаки, с удовольствием присоединился бы к ней. Но, к сожалению, он не имел ни малейшего понятия. Дарио помрачнел и вернулся в класс.

Учитель рисования Эрик спросил:

— Как дела, Дарио? Все в порядке?

— Да, сэр.

— Ты уверен?

— Да, сэр.

Один из мальчиков передразнил: «Да, сэр!» — и захихикал.

Дарио проигнорировал эту выходку. В последнее время ему удалось развить в себе здоровое безразличие к мнению товарищей — это лучше, чем обижаться и жить в состоянии постоянной войны.

Учитель подошел ближе и всмотрелся в его рисунок углем — изображение пловца.

— Гм. Неплохо, Дарио, совсем неплохо. Задержись после урока, мне нужно с тобой поговорить.

— Да, сэр.

* * *

Джино рассмотрел все возможные варианты. Может быть, в эту самую минуту Лаки пробирается в Калифорнию — в своих тесных линялых джинсах и облегающей летней кофточке. Какой-нибудь шут гороховый, гнусный водитель грузовика предлагает ее подбросить, и она доверчиво карабкается в кабину. Короткая борьба — и вот уже изнасилованное, безжизненное тело его дочери валяется в кювете.

Ей было всего пятнадцать лет. Совсем ребенок. Если какой-то ублюдок посмел…

Дженнифер с Костой ни на минуту не оставляли его одного. Дженнифер следила за тем, чтобы он своевременно поел, и без конца уверяла Джино в том, что Лаки цела и невредима.

— Джино, дорогой, ведь она — твоя точная копия и способна постоять за себя.

— Дженнифер, ведь она еще дитя!

— Нет, дорогой. Лаки взрослая. Интуиция говорит мне, что с ней все в порядке. Нутром чую!

Джино посуровел и решил лично переговорить с Олимпией Станислопулос: вдруг она что-то знает и скрывает?

Мать Олимпии отправилась в круиз, но ее секретарша дала ему телефонный номер девушки в Париже. Джино целый день не мог дозвониться. Наконец он разыскал ее отца в Афинах. Тот был крайне недоволен, что его потревожили в разгар совещания.

— Олимпия точно находится в Париже, посещает курсы русского языка. Я немедленно свяжусь с ней и потребую, чтобы она вам позвонила.

— Спасибо, — так же лаконично ответил Джино. — Чем скорее, тем лучше.

* * *

Учитель рисования Эрик сказал:

— Мне показалось, ты не очень-то прижился в школе. Ты… не такой, как другие.

— Да, — с вызовом ответил Дарио. — Я не такой, как эти сопляки.

— Я знаю. Это бросается в глаза. Ты более чувствительный. И очень умный.

Дарио никогда не думал о себе как о сверхчувствительном или шибко умном, но согласился:

— Да. Пожалуй, так оно и есть.

— Я это сразу заметил, — тихо произнес Эрик. — С первого взгляда.