Бестия. Том 2

— Она тебя погубит, — сказал как-то Джерри за обедом. — Что это за адвокат, если он шляется по злачным местам и чуть что лезет драться? Кончится тем, что тебя самого призовут к ответу. Как бы ты повел себя на месте судей?

— Ты прав. Но что делать, Джерри? Она проникла мне в кровь. Я люблю ее.

— Любишь? Ты что, смеешься? Просто она взяла тебя за яйца и жмет что есть силы.

Стивен с отсутствующим видом поковырял салат.

— Ты видишься с Кэрри?

— Естественно. Можешь себе представить, каково ей.

— Вся беда в том, что мама уж слишком правильная. Будь ее воля, я бы женился на двадцатилетней черной девственнице с университетским дипломом, степенью бакалавра домоводства и из хорошей семьи.

— Что-то не приходилось мне встречать двадцатилетних девственниц с университетским дипломом.

Стивен отрезал кусочек говядины.

— Поговори с ней. Может, она согласится встретиться.

— Конечно, конечно, — при этом Джерри отдавал себе отчет, что его друг просит о невозможном. С каждой неделей в Кэрри крепла решимость не иметь ничего общего с сыном, пока он не освободится от «этой дряни».

— Я был бы очень тебе признателен, — сказал Стивен. — Понимаешь, время от времени у меня возникает чувство, будто я никому не нужен.

— А я, поросенок ты этакий?

Стивен улыбнулся.

— Ты настоящий друг. И единственный, — закончив фразу, Стивен с особой остротой ощутил: так оно и есть. Кроме Джерри, у него никого и ничего не осталось. Если не считать работу. И Зизи.

— Ты подумал над моим предложением? — как бы между прочим спросил Джерри после того, как они допили кофе.

— Конечно. Я польщен, но частная практика не совсем в моем вкусе.

— Не отказывайся, пока не попробовал.

— Я не отказываюсь, а просто говорю, что это не для меня.

— Может, ты передумаешь? — Джерри сделал знак официанту.

— Сегодня моя очередь платить, — напомнил Стивен.

— А, пустяки, — Джерри вынул кредитную карточку. — Свои люди, сочтемся.

— Я могу работать общественным адвокатом, — сухо произнес Стивен, — и быть в состоянии платить за себя.

* * *

— Ну, как тебе? — спросила Зизи, стоя с вывернутыми носками возле его письменного стола в их маленькой квартире.

Стивен с головой ушел в работу. Обложившись бумагами, он напряженно обдумывал, как вести себя на завтрашнем процессе. Наконец он рассеянно поднял глаза.

На Зизи было золотистое платье с люрексом и разрезом до промежности.

— Стильно, да? — она удовлетворенно хмыкнула.

Вульгарнее этого платья он еще ничего не видел. Униформа проститутки. Дешевка.

— Просто ужасно, — уронил он.

На щеках жены заиграл тусклый румянец.

— Оно обошлось в сто двадцать баксов, — она возмущенно выплевывала слова. — Так что придется тебе, миленький, его одобрить.

В мыслях Стивен по-прежнему был далеко отсюда. Он так же рассеянно предложил:

— Отнеси его обратно в магазин, пусть вернут деньги.

Последовавшая за этим вспышка ярости застигла Стивена врасплох. Зизи подскочила к столу, разбросала документы и вцепилась мужу в лицо длинными острыми ногтями.

— Тебе ничего не нравится, что я делаю! Только и знаешь, что критиковать, идиот несчастный! Ты что о себе вообразил, в самом-то деле?

Стивен схватил жену за руки и прижал их к бокам.

— Что это с тобой? — начал он и вдруг почувствовал прилив желания — как всегда, когда он вступал в контакт с ее телом. Это была потрясающая эрекция. Во всяком случае, так ему показалось.

Нимало не заботясь о том, чтобы не порвать, он сорвал с нее золотое платье с люрексом. Зизи подбадривала его вздохами и горловыми стонами. Да, она точно взяла его за яйца — и знала об этом.

* * *

— Вот так, миссис Беркли. Превосходно, дорогая. Просто изумительно. Покажите-ка зубки… улыбочку… нет, это чересчур… отлично!

Довольный фотограф щелкал кадр за кадром, в то время как Кэрри механически выдавала весь свой набор поз и улыбок. Знакомая процедура!

Забавно, не правда ли? Вы становитесь знаменитостью, делаете карьеру и при этом практически ни разу палец о палец не ударили. Какой там талант! Деньги, стиль, а главное — подходящий муж.

Она жила уже со вторым «подходящим мужем». Вот только Бернард Даймс отличался щедростью и потребностью отдавать, а Эллиот был снобом, начисто лишенным чувства юмора. Кэрри не раз задавала себе вопрос: почему он на ней женился? Она — черная, а он всегда испытывал отвращение к черным, считая их низшей расой. Должно быть, он просто не замечал цвета ее кожи, ценя усвоенные за время жизни с Бернардом аристократические замашки. Она стала его собственной африканской принцессой. Боже милостивый! Если бы Эллиот узнал о ее прошлом, он убил бы себя — и ее, разумеется.

Кэрри не любила Эллиота, но ей нравился образ жизни, который она вела благодаря ему.

— Последний кадр, — весело пообещал фотограф. — Попробуйте надеть платье от Ива Сен-Лорана. Вас не слишком затруднит?

Нет, разумеется. В сопровождении двух костюмерш, парикмахера и гримера Кэрри удалилась в костюмерную фотостудии. Все эти люди суетились, помогая ей одеться.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале и уже в который раз поразилась чуду. Как могло произойти, что из жалкой негритянской шлюхи она превратилась в элегантную даму?