Бестолковая любовь

— Что случилось? — с некоторой тревогой спросил Бакейкин-младший, окончательно просыпаясь. — Ты можешь сказать толком, идиот?!

— Она нашлась… — пробормотал Сева, опуская сотовый.

— Кто?! — злобно заорал Николай.

— Как кто?.. Катя… Пришла сегодня утром в редакцию… Ищет меня… С ней Потап разговаривал…

— Представляю, что он ей сказал, твой Потап, — ехидно процедил Николай. — Ситуация матовая… Как все вокруг прекрасно и светло, и только твой несчастный жребий темен… А вы с какой новостью пожаловали? — повернулся он к хозяину.

— Ниночка вдруг все вспомнила, — улыбнулся тот. — Словно озарение было… Она готова вам рассказать все, что с ней тогда произошло. Когда ее украли…

— Прямо мир новостей, — ядовито присвистнул Николай. — Окончилась, стало быть, ее амнезия… Ладно, дадим стране угля…

У Нины перед глазами будто застыло лицо Севы, который непрерывно, безмолвно и безнадежно спрашивал про эту загадочную Катю. Нина его очень жалела. Хотелось ему помочь и найти чернокосую блудную дочь кочевий. Пусть непонятно зачем и для чего, правильно говорит Наталья Ильинична… Но все равно найти.

Ниночка долго бесцельно бродила по комнате и, наконец, поплелась на кухню.

— Мама, придумай что-нибудь! — отчаянно попросила Нина.

Мать деловито вытерла руки о фартук.

— Новую викторину для второго «А»? Сейчас соображу… А какая тема?

— Ну при чем тут викторина? — простонала Ниночка.

— А что при чем? Или кто?

Нина смутилась. Не хотелось рассказывать об этих совершенно случайных, призрачных, смутных каких-то братьях. Мухин обладал редкостным умением знакомиться на улицах и вступать в беседы с любыми попутчиками или прохожими.

— Никто… — пробурчала она и ушла к себе.

И снова принялась бродить из угла в угол.

Потом села к окну и уставилась в непроницаемую ночь, с трудом кое-где разбитую тускло-колеблющимися, еле тлеющими, почти умирающими огнями города. И внезапно припомнила…

Из этой фиолетовой хмурой тьмы выплыли незнакомые, но виденные когда-то смуглые, загорелые — грязные, язвительно хмыкнул бы сейчас Николай, — лица… Большеносый мужчина с топорными чертами, словно вырубленными из полена каким-нибудь цыганским папой Карло, худая женщина, растрепанная, с золотым и злым блестящим оскалом… И другая… Хмурая и молчаливая… Явно заторможенная. С большими глазами… И длинной косой…

Нина вздрогнула и прошептала:

— Коса…

Да, коса… Ну и что? Мало ли у кого может быть коса? Не у одной этой Кати…

Нине стало досадно. Она прямо-таки озлобилась.

Почему, ну почему эту вот девку так ищут, а на нее, Нину, всем наплевать?! Почему она никому не нужна, бедная, горемычная?

Теперь стало очень жалко себя, а это харизматическое чувство опасно своей увлекательностью и магнетизмом. Многих оно приманивает, многих очаровывает и обманывает многих своей отчаянной пустотой и томительной безысходностью.

Но память уже обрела свой привычный размах и выстроила новый сюжет в соответствии с развитием прошедших событий.

Нина видела прямо перед собой заросшую травой, почти незаметную тропку, о которой знали лишь избранные и по которой она шла вслед за этой злой, с золотым оскалом… И та не переставала повторять, монотонно и убедительно:

— Сглаз на тебе нехороший… Плохо тебе будет, если его не снять… А кто снимет, кто поможет? Вот я сумею его убрать! И ты, девушка, счастливой будешь, здоровой будешь, мужа найдешь хорошего да богатого…

Она словно колдовала своими словами, взмахами худых рук, вокруг которых разлетались вихри ярко-зеленых рукавов, она ворожила…

— Околдовали тебя, опоили! — закричала Наталья Ильинична, когда нашла Нину.

И она была права.

Хотя Ниночка и сейчас никак не могла припомнить, чтобы ей давали что-то пить. А впрочем…

Нина закрыла глаза. Так лучше вспоминалось…

Вот она отошла в сторону от экскурсантов. Что-то тяготило ее, мучило, а что — не объяснить и не понять. Но люди внезапно показались чересчур шумными, болтливыми, суетливыми, пустыми и скучными… Захотелось вдруг убежать, спрятаться от всех, забиться в лес, в кусты, в темную комнату…

— Чего зря суетиться? — как-то вскользь обронил Александр. — Жизнь и так отбирает у нас массу времени. И что у нас остается?..

Остряк…

Наталья Ильинична и Мила не заметили Нининого исчезновения. Они бурно и яростно выясняли отношения с водителем автобуса, который без конца слушал Михаила Круга, не знал дороги, злобился от своего незнания и хамил экскурсоводше, показывавшей правильный путь.

Нина устала. Ей хотелось домой, к маме. И вся эта дорога казалась теперь удивительно тяжкой, душной, слишком длинной… Словно что-то оборвалось в душе, где полчаса назад светлела на фоне горячего от солнца, выгоревшего неба белая церковь Покрова на Нерли, где все было так тихо, умиротворенно-красиво, так безбрежно, что сама душа тоже показалась Нине огромной и бесконечной, как небо над головой.