Бестолковые рассказы о бестолковости

— Ты еще слезу по поводу их несчастливой старости пусти. Тут военный принцип должен работать: достиг пенсионного возраста — на тебе пенсию союзного значения и изволь на дачу огурцы с помидорами выращивать. А эти же — нет, так вцепились во власть, что только вперед ногами их оттуда выносят. И закапывают тут же от этой власти неподалеку. Чтобы покойники сильно не переживали по случаю ее нежданной потери. А то как начнет еще какой старпер в гробу своем вертеться на каком-нибудь удаленном от власти кладбище, вспоминая проникновенные слова, звучащие на похоронных митингах: «С глубоким прискорбием сообщаем, что сегодня наш народ и все прогрессивное человечество понесли невосполнимую утрату, на семидесято-восьмидесято-девяносто хххх-ом году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни ушел из жизни великий (видный)…». А то еще и проникнется речами вдруг своей незаменимостью покойный, да еще и вылезет обратно. Дабы восполнить казалось бы уже невосполнимую потерю. И пойдет народ бестолку будоражить и смуту сеять. Кому из пока еще здравствующих политиков это может прийтись по нраву? Они только во вкус вошли, а тут: «Здрасте вам!» — приперлось такое страшилище! Оно в последние годы жизни-то было уже не очень, ну, а тут совсем уже безобразие какое-то. Поэтому-то и норовят знаменитых этих покойничков где-нибудь у Кремлевской стены закопать. Чтобы вроде как при власти оставались они. Полеживали себе неподалеку и пребывали в некой иллюзии власти. И это правильно. Так ведь поспокойнее будет всем.

— Ну-у-у ты точно диссидент! До чего договорился в итоге! Смотри, плохо кончишь. Ты хоть больше нигде так не разглагольствуй! Сдадут ведь и даже фамилии не спросят. Фамилию спросят в другом месте. В том месте все фамилии знают, но почему-то все время у всех попавших туда непременно интересуются: «А как, гражданин, звучит ваша фамилия?» Некоторые лгут и тут же попадаются на еще одну статью. Так что давай-ка прекращай диссидентствовать.

— Да никакой я не диссидент. Хотя… У нас уже сейчас так огульно, как при Сталине, не сажают. Но в народе говорят, что каждый из нас потенциальный диссидент, а все диссиденты делятся по большому счету на две больших подгруппы — доссиденты и отсиденты. Анекдот про первого советского диссидента хотите услышать?

— Да рассказывай уже. Все равно полночи покоя от тебя нет.

— Ну, тогда слушайте. Приходит Берия к Сталину с докладом о поимке первого советского диссидента. «Ну и кто же это, Лаврэнтий?» — вопрошает, попыхивая трубкой, Сталин. «Это нэкий Сынявскый, товарыщ Сталын», — ответствует Берия. «Лаврэнтый, а тот ли это Сынявскый, который футбольные матчы коммэнтыруэт?» — вновь вопрошает Иосиф Вессарионович. «Нэт, товарыщ Сталын, это другой Сынявскый», — вновь ответствует Берия. Сталин некоторое время молчит, расхаживая по просторному, кремлевскому своему кабинету, а потом останавливается и с недоумением в голосе произносит: «Послущай, Лаврэнтый, а зачэм нам два Сынявскых?»

— А я вообще считаю, мужики, что дело не в отдельных ошибках планирования развития так называемого народного нашего хозяйства. При таком жестком подходе к планированию громадного нашего хозяйства ошибки и просчеты тоже будут громадными. Вот у загнивающих этих капиталистов-рыночников, у них ведь как раз, основная аргументация в пользу рыночной экономики и состоит в возможности преодоления на ее основе противоречия между ограниченными по определению ресурсами, с одной стороны, и неуклонно растущими потребительскими запросами, с другой. И каким образом они пытаются противоречие это преодолеть? В основном за счет создания жесткой конкуренции в сфере перекачивания ресурсов в потребительские товары. И тут все понятно — кто наиболее эффективно перекачивает ресурсы в наилучший, например, по критерию «цена-качество», потребительский товар, тот и является наиболее успешным и богатеющим. И, богатеет успешный этот, при минимальном контроле со стороны государства. Государство, в основном, отслеживает правильность и своевременность поступления налогов в казну и контролирует упорядоченность использования природных ресурсов — большинство ведь развитых капиталистических стран давно уже преодолело период дикого капитализма, хищнически относившегося к природе.

— Еще один диссидент выискался. Ты куда это клонишь, морда твоя буржуйская? В капитализм нас зовешь? А про безработицу, наркоманию, про неуверенность в завтрашнем дне ты сразу, конечно, забыл?