Бестолковые рассказы о бестолковости

Затем, по специальной команде военные стряхивают с себя накатившую было на них великую грусть и опять же приступают к активно-радостному в массовой одновременности своей передвижению, но на этот раз с полюбившимися ими в строю песнями: «О-бык-но-венная, судьба нелегкая военная. Любовь суровая, но верная. Готовы мы…». Поймав военно-строевой, в песенности своей, кураж, военные могли ходить теперь бесконечно долго, хоть до утра следующего дня. Они, наверное, так, в конце-концов, и поступили бы в честь долгожданного такого праздника, но военноначальствующие (в этот раз предельно вежливо) напоминают закончившим обучение военным о заказанных на вечер столиках в кабаках великого города. Военные, скрипя душой, нехотя расходятся. В жестах и интонациях военных явно сквозит плохо скрываемое разочарование.

Но немного остудив парадно-песенный свой пыл, собираются, наконец-то, военные за заранее заказанными столиками и продолжают безудержное свое выпуско-впускное веселье (просьба не путать с весельем напускным, оно, деланно-напускное это веселье, вообще военным никогда не было свойственно. Искренне всегда и все у них. У военных у этих).

Как же проходило это веселье? Обычно как-то проходило. Обычно-весело и ничего сверхъестественного. Сидят себе, к примеру, выпуско-впускные военные с женами своими молодыми или же с женами не своими, но тоже еще нестарыми, за ресторанными столиками и попивают себе шампанское, а отпив изрядно, начинают опять же массово и неистово так друг с другом выплясывать. А наплясавшись вдоволь, устраивают музыкальные паузы и с появившейся откуда-то и нарастающей уже в процессе пения ностальгией в голосе затягивают: «Когда идем повзводно мы дорогой фронтовой… Шинель моя походная — мы с ней всегда вдвоем…».

Наконец выпуско-впускным военным как-то разом вдруг все это надоедает, и идут они вместе со сопровождающими их женскими лицами массово гулять по наполненному белыми ночами гранитному Питеру. По городу своей беспокойной молодости. Идут и по памятным, всем известным историческим местам. Идут и по местам, памятным чем-то только им. Идут и тихо прощаются душой, и в пронзительно устно-громкой форме тоже прощаются с великим, приютившим их на целых пять лет городом. Не бескорыстно, конечно же, приютившим. Но идущие и прощающиеся военные зла на этот город никогда не держали и были ему даже как-то по особенному благодарны. Город тоже был, по своему, благодарен прощающимся с ним военными. Они ведь с лихвой отблагодарили его за надежный приют бескорыстным трудом своим в многочисленных его портах, заводах и овощебазах. Отблагодарили город военные и своим героизмом при устранении последствий внезапно случающихся в нем наводнений, и своим неподражаемым массовым артистизмом в ходе очередного его кинематографического на весь мир прославления.

Был среди этих расслабленно прогуливающихся и прощающихся выпуско-впускных военных и знакомый нам Серега Просвиров. Отставить! Это вам уже не какой-нибудь там Серега из ближайшего пивняка «Сбитый летчик», а лейтенант-инженер Сергей Михайлович Просвиров, собственной, как говорится, персоной. Отнюдь не случайно он эпизодически появлялся в том или другом рассказе. Все дело в том, что дальнейшее повествование о судьбах когда-то обучаемых военных основано на его наблюдениях и записано с его слов. Поэтому-то и важно было показать здесь, пусть фрагментарное, но непосредственное его присутствие.