Бестолковые

— Инфографика на стенах — тоже они. Рассылки, анимация, страница в интернете и социальных сетях, мобильное приложение. Все эти плакаты в офисе. Короче, они делают компанию красивой. Так что без работы не останешься. Кстати, могу тебя с ними свести как-нибудь. Если ты не против, конечно. Им иногда нужна помощь, а тебе полезно, опыт будешь получать. Ты рисовать, кстати, не умеешь?

— Умею, вроде бы, — неуверенно ответила Саша. — Художку закончила.

— Какая же ты молодец.

На улице уже стемнело, дул холодный ветер. Миша надел Саше на голову капюшон.

— Холодно, — сказал он. — Замерзнешь.

Саша так и не решилась сказать ему, что работает последний день. Не хотела долгих объяснений, пожеланий успехов, прощаний. Казалось, что лучше оставить как есть — промолчать и уйти так, будто это не конец, а завтра ты вернешься, и будет обычный рабочий день.

До метро в тот день она шла одна. У входа остановилась и посмотрела вверх. Пара капель холодной воды упало на лицо. Саше казалось, что она забыла сделать что-то важное.

Глава 13

После окончания школы Влада и Аня остались подругами, правда виделись теперь не так часто, как раньше. Они выбирались в любимые места. Кинотеатр «Орион», парк на Яузе, Лосиный остров, Джамгаровский пруд. Часто с ними ходили Сережа и Антон.

Перед новым годом они гуляли в центре. Вышли на Китай-городе в сторону Варварки и разрушенной гостиницы «Россия», вместо которой теперь был пустырь. Влада сразу вспомнила о Дмитрии. В прошлом году они гуляли здесь на день города, и он ей что-то рассказывал про эту гостиницу. Она плохо помнила.

Казалось, что прошлый год был очень давно, и вспоминался с улыбкой. Со дня свадьбы Ирочки и Дмитрия прошел почти год. За это время Влада видела их всего пару раз. На дне рожденья тети Оли и мамы. Они приезжали вдвоем. Последний раз Влада их видела полгода назад.

— Дима говорил, что здесь рядом был небольшой диско-бар. Назывался «Сова». Он там часто бывал, когда ему было восемнадцать. И с женой там познакомился. А теперь этого бара нет. Снесли вместе с гостиницей. Он очень грустил, когда говорил об этом.

— Я его понимаю. Грустно, когда видишь, как сносят старые здания, которые много для тебя значили, с которыми у тебя связаны приятные воспоминания, — сказала Аня, когда они вышли на набережную. Отсюда было видно все, что осталось от гостиницы. Кучи серых камней, куски арматуры, обломки лестниц. — Ее построили на месте недостроенной восьмой высотки. Конечно, она не очень сочеталась с соседними зданиями, но все равно жалко. Советский модернизм, и это она еще скромно выглядела. По сравнению с другими примерами этого стиля. Такие здания…их как будто инопланетяне строили. Заглядеться можно! Советские архитекторы не боялись экспериментировать.

Аня теперь училась на архитектуре и могла часами говорить об этом. Влада не перебивала, ей нравилось слушать. Обычно Аня говорила немного, но уж если начинала говорить, то останавливать ее совсем не хотелось. Она была из тех увлеченных людей, которые умели интересно рассказать о том, что любят.

— Я помню, когда мне было лет семь, мы здесь гуляли с родителями. У входа в гостиницу, за стеклом я видела две странные скульптуры. Первой была голая женщина без рук. У нее на груди было два выдвижных ящика и еще два на животе. И, кажется, еще один был на коленке.

— Скульптура Сальвадора Дали?

— Да, Венера Милосская с ящиками, но я тогда не знала об этом, — улыбнулась Аня. — И эти ящики медленно двигались сами собой. Туда и обратно. Выдвигались и задвигались. Это было так странно и красиво, что я зависла на несколько минут. Дали сделал такую в тридцатых годах, а в гостинице копия стояла.

— А вторая скульптура?

— Рядом стоял слон, — продолжала Аня. — С очень длинными и тонкими ногами-ходулями. У Дали есть такие слоны на нескольких картинах, но я об этом узнала намного позже. Он был небольшой совсем. Примерно с меня ростом. Но сделан очень реалистично. Грубая серая кожа в морщинах и складках. Как у настоящего слона! И вот этот длинноногий слон шевелил хоботом. Медленно поднимал и опускал его. Меня как будто загипнотизировали. Я смотрела на Венеру с ящиками и на этого слона, и не могла оторваться. Обо всем забыла. Родители еле увели меня оттуда. С тех пор, если мы гуляли рядом, я всегда подходила ко входу в «Россию», чтобы еще посмотреть на них. Когда я в пятнадцать лет вернулась в Москву, гостиницу уже разобрали. Интересно, где сейчас эта Венера и слон?

— Вряд ли мы сможем это узнать, — улыбнулась Влада. — Эта тайна исчезла вместе с гостиницей, зато теперь мы знаем, что тебе дарить на день рожденья.

— Так жалко, что ее разобрали, — вздохнула Аня. — Интересно, ее можно было подвинуть? Как те дома в тридцатых годах.

— В смысле подвинуть дома? — не поняла Влада.

— Дома двигали еще в тридцатых годах, чтобы расширить улицы. Например, здание Моссовета. И еще несколько домов. У Барто был стих про дом, который переехал.¹