Бесцели(Р)

А двойная, это значит как? Если написать, то нормально, а если произносить? Вот она видно в уме и произнесла, потом уж у нее возможно и видения какие начались. Был же (то ли лозунг, то ли клич): «Бей жидов! Спасай Россию!» А тут выходит: «Гаси сытых!»

И фамилия-то уже не дворянская, а чисто конкретно уголовщиной попахивает, если не сказать революцией. Вот она на броневике, в кожанке, косынка красная, да маузер до колена. По революционному Питербургу ездит да сытых, жирных буржуев высматривает.

Ага, вон убегает, оглядывается! Скрыться хочешь? Врешь – не уйдёшь! Руля в лево – буржуй под колесо. ЧПОК! Броневичок тяжелый, только чуток подпрыгнул, и дальше поехал. Вот еще один справа – значит и руль вправо. ЧПОК! Подпрыгнули и дальше. А вон тот, то ли шпортом каким занимался, то ли все в родне такие тощие, но от голода не пух, на морде написано – из сытых! Значит и его! Только вместо ЧПОК, хрум… и вся разница.

А сама она не из крестьян, что ж тогда получается? Самою себя себе под колеса, как та, что под паровоз?

Так она размышляла, не так, да только заявление в корзину и со слезами на улицу. В школе узнали: всё ох да ах! Кто сочувствует, а больше радуются. Ишь, дворянка! Голубая кровь! Чего она там не вынесла, нам-то пионерам невдомек, но ушла она. Так до сих пор старой девой при книжках и сидит.

И, думается, каждому посетителю рада. То ли от того что книжки любит, то ли что б хоть с кем поговорить. Потому что ко мне сама со всем вниманием. На тетрадку с ручкой поглядывает, решает наверно, что это за студент и сколько ж это его лет на второй год оставляли?

Но женщина видно культурная, о другом давай меня допытывать. «Что вы хотите найти? Какой Жан вас интересует?» Я только того Жана и помню, что автографы раздавал, да и то фамилии не спросил. Вот и говорю:

– А вы всех несите, которых больше читают. Я не тороплюсь, сам выберу.

Посмотрела даже как то с уважением. Видно подумала, что уж столько я перечитал, что уж и не знаю чего б еще. Вот она и стала мне подносить. А я листать. Да что-нибудь выискивать. Вижу, что все они замусоленые какие-то. «Что ж они все у вас такие то?» А она, мол, уж через сколько рук прошли!

Одну в руки взяла и давай мне про неё рассказывать. Вот, думаю, повезло! Пусть она говорит, а я только, если чего не понятно, встревать буду. Только как-то надо её завести, что б она мне всё сама и выложила.

И так, как будто сам себе вслух рассуждаю:

– Вот ведь сколько понаписано! Да каждая про своё. И все-то, кто-то писал, а потом, кто-то читал. Она и подхватила:

– Конечно, кому что нравится. Вот, скажем, фантастика, миры не изведанные, путешествия во времени и прочее. А кому поэзия душу лечит!

И давай мне перечислять. А я, неспеша, книги только открываю. Одну открыл: «Посвящаю…», а потом пролог. Или: «Эта книга посвящается…» Вот опять с посвящением и опять – пролог. Я как бы невзначай:

– Неужто без пролога нельзя?

Она мне и про него разъяснила, а потом книгу в конце раскрыла и про эпилог не поленилась. Но рассказывает так… даже не знаю, как… Не как училка ученику, а вроде как будто она их не только читала, но и благодарна им за что-то. И сами книги помнит, и тех кто их написал, и какие-то истории с ними связанные.

В общем, с любовью к ним особой и настоящей. А руки не заламывает и глаза не закатывает, наверно потому, что всю жизнь с ними рядом. Привыкла. Это даже, если тот же ремонт дома и мебель новую купил, а сколько радуешься? Неделю? Две? А потом уж как будто так всегда и было, так и должно быть. И это не только с вещами так, но и с чувствами.

Жены расстраиваются: муж разлюбил. Он тебе об этом говорил? Нет, но и что любит, давно не слышала. А это обязательно? Вот дети. Только говорить научатся и к родителям кто как умеет: «Я тебя любу!» Потом уж: «Маматьска, папатьска я вас обоих люблю». И почти каждый день, а то и по нескольку раз повторять не устают: «Я вас так люблю».

А время идет и слова эти все реже произносят. Кто по хитрее глядишь уже только когда провинятся или когда чего-нибудь попросить хотят. Еще годы пройдут, уже только по праздникам.

А совсем вырастут, на те же праздники только поздравления и пожелания, а о любви уже и ни слова. Разлюбили? Да нет же! Просто любовь эта уже вроде как частью их самих стала. Привычна на столько, что про неё и говорить забывают. Но она с ними, и никуда она не делась, просто теперь она другая. Повзрослевшая, посеръезневшая.

И напрасно женщины иной раз обижаются. Не говорит? Так ведь видишь – любит. Другое дело услышать хочется. Но муж твой – мужчина. Для нормального мужчины и правило придумано: больше дела – меньше слов. Может потому и обижаться на него не стоит?

А у училки мужчины рядом нет, у неё книги. И понял я, что нечего мне ей скрывать, все равно ведь быстро сама всё про меня поймет. А может уже и поняла? Вот я ей прямо так все и сказал (ну, то есть не всё, конечно. Про затею свою умолчал). А про то, что человек я занятой, не до книг. А теперь вот в отпуске, время есть, хоть одну какую прочитать надумал.