Бесценная Статуя

Мать внимательно изучает Ишму, не переставая, однако, бормотать, что та обязательно навлечет беду на их дом, как уже навлекла своим распутством бесчестье.

Вглядываясь в свежее, юное лицо дочери, в нежный румянец щек, влажную поволоку испуганных глаз из-под длинных, густых ресниц, и особенно в целые, белые зубы, Радха, мать Ишмы не в силах побороть приступы бессильной ненависти к своему дитя, приступы, переходящие в жгучую, болезненно выедающую изнутри ярость. Ишма так молода и так красива, что Радха не может не завидовать ей самой черной, самой злобной женской завистью — завистью матери к красоте и молодости дочери.

О, как она желает, чтобы это круглое лицо с совершенной кожей безобразно стекло вниз, как ее, Радхино лицо, чтобы поры на нем расширились и заполнились черной грязью, чтобы цвет его пожелтел и стал неровным от солнц, чтобы вся кожа на теле Ишмы обвисла, и вместо благоухания юности начала источать смрад, как от нее, от Радхи! Смрад, который отвращает от нее мужа все чаще и чаще… Как же Радха боится окончить свои дни, как ее собственная мать — некогда первая красавица поселения и дряхлая, с трясущейся головой и редкими патлами седых волос старуха, обезумевшая настолько, чтобы ходить на площадь и предлагать свое сморщенное обвисшее тело пьяным бродягам, платить им за это деньги.

Со двора послышались шаги, и Ишма подавилась от испуга — подумала, пришел отец, и в груди сразу похолодело. Но это оказалась Гадра — полубезумная соседская старуха, которую в селении считают провидицей. Не пустить Гадру внутрь означает накликать беду на двор, и мать немедленно выхватила у Ишмы оставшийся кусок черствой лепешки и сунула его старухе. На мгновение он мелькнул в изуродованных артритом старушечьих пальцах и исчез в складках рубища.

Скривившись, Гадра оглядела сквозь мутную пелену глаз девочек, прижимающихся с двух сторон к старшей сестре, обхватив цепкими маленькими ручонками ее ноги.

Крякнув, икнув несколько раз, Гадра затряслась и пустила изо рта обильную пену. Ее злобные, почти скрытые обвисшей морщинистой кожей глаза воззрились на Ишму. На нее же и указал коричневый старушечий перст.

— Проклята! Проклята!! — завопила она, не в силах сдержать крупную дрожь во всем своем старом теле, — Тебе не пережить красной луны! — и Гадра упала на земляной пол, забившись в судорогах, сотрясающих ее.

Звонкая оплеуха привела Ишму в себя.

— Дрянь! Я так и знала, что ты навлечешь беду на нас. Дрянь!! — мать хлестала Ишму по щекам снова и снова, а она только отклонялась, слабо пытаясь увернуться — она не могла убежать, опасаясь еще больше напугать сестер: испуганные отвратительным видом трясущейся старухи, ее воплями и пеной изо рта, девочки изо всех сил вцепились в ноги Ишмы и не пускают.

* * *

В Замок кхастла Бравиш Ишма возвращалась в слезах, не в силах сдержать крупную дрожь, сотрясающую тело. Щеки и уши пылают от материнских затрещин, руки дрожат, и колени совсем ослабли. Ишма даже не заметила, что во дворе Замка, со скрещенными на груди руками, ее поджидает Ньол, выразительно нахмурив брови. На его почти привлекательном лице написано крайнее неудовольствие, и Ишма хорошо понимает, чем это ей грозит, но бояться сил уже не остается.

Оказавшись в комнате Ньола, Ишма с рыданием бросилась ему на грудь, обхватив руками шею и испугавшись собственной храбрости. К ее удивлению, Ньол обнял ее в ответ.

— Ну что ты, что ты, маленькая Ишма? Ходила домой?

Ишма кивнула.

— Ну вот, обидели мою красавицу. Не плачь.

Ньол принялся гладить Ишму по щекам, голове, плечам, чем вызвал еще более бурный приступ рыданий. Усадив на топчан, Ньол что-то протянул ей.

— Вот, смотри, я специально купил для тебя.

Увидев красные бусы, ленты и почти новые туфли, Ишма лишилась дара речи. Раньше никто и никогда ничего не дарил ей. И хоть Ишма знает, что последует за этими подарками, впервые она почти не испытывает отвращения и страха. Кажется, Ишма начинает еще лучше понимать мать, которая так боится потерять благоволение отца.

А Ньол смотрит на коралловые бусы, мнет обнаженную грудь Ишмы, и думает о том, как красиво его подарки будут смотреться в красную луну. Надо будет еще купить ей новое платье. Красное.

* * *

«Тара, ответь. Я знаю, что ты читаешь мои сообщения. Я вижу это по отчету о доставке…»

«Тара, я сделал официальный запрос о курсе Персефоны:-)»

«Я нагоню тебя в системе Гидры»

А вот это мне уже совсем не нравится! Что ему нужно? Прежде Вик не был таким… настойчивым, что ли. О великий прогресс, это со мной что-то не так или все окружающие мужчины вдруг перебрали со смелостью?! К одному и тому же Гудвину они сходили или как?! Ну, так надо было попросить мозгов…

Я отправила ответное сообщение:

«Я на работе, Виктор. Будь так добр, занимайся своими делами». И, подумав, добавила:

«Даже если наши маршруты пересекутся, у меня нет ни времени, ни желания встречаться с тобой».

Уф, надеюсь, это немного охладит пыл внезапно воспылавшего необоснованным праведным гневом по случаю моего отлета космобиолога… Тут же пришло ответное сообщение. Дежурит он, что ли возле орма?!