Бесценные алмазы

там силу и огонь. Они переплывают океаны.

Великаны настроили железных чудовищ, надели-

ли их силой, которую берут у воды. Они

делают всё на благо людей. Стоит Знаю

что-нибудь задумать, он произносит одно толь-

ко слово: „Надо". Умею говорит: „Будет!"

И все люди бросаются выполнять их желание.

Деды мои говаривали: „Наступит день, когда Знаю

и Умею пройдут через наши места. Всё здесь

преобразится. Может случиться, что от скалы,

у подножия которой мы живём, не останется

и следа".

Ящерица замолкла.

Скала засмеялась.

— Я непобедима, — сказала она. — Я, подпи-

рающая горы своими могучими каменными

плечамищесокрушима! Мои ноги упираются

в глубинную твердь земли, в этом моя сила. Моя

каменная мощь несокрушима!

Пока ящерица и скала вели разговор, вновь

послышался страшный грохот. От гулкого эха

содрогнулись окрестные горы. Испуганные зайцы,

лисицы, змеи и ящерицы кинулись наутёк.

Они продирались сквозь кустарник,

прыгали через обрывы.

И кричали:

— Бегите! Идут!..

— Кто идёт? — спросила старая ящерица

у своей знакомой, которая с трудом ползла

по склону ущелья.

— Знаю и Умею!

— Ну, плохи твои дела! — промолвила старая

ящерица, обращаясь к скале. — Спасибо за то,

что ты столько лет давала убежище мне, моим

детям и внукам. Мне тоже пора спасаться.

Скала невозмутимо засмеялась.

И вдруг она увидела, что окрестные склоны

ущелья кишат людьми. Они шагали уверенно,

с громкими криками шли на приступ гордой скалы.

Скала продолжала хранить величавое спокойствие.

На её вершину поднялись двое людей, которые

шли впереди. Это были Знаю и Умею.

Знаю сказал: „Надо".

Умею сказал: „Будет".

Грудь-могучей скалы содрогнулась от

страшных ударов. В неё вонзились железные

зубья. Но каменная грудь была тверда. Удары

железа только веселили скалу.

И вдруг скала почувствовала, что железное

острие пробило твердь и вот-вот вонзится

в сердце. Она содрогнулась и спросила:

— Знаю и Умею, скажите, что вам от

меня нужно?

— Ты нам мешаешь, — сказал Знаю. .

— И потому мы тебя уберём, — сказал Умею.

— Через то место, где стоишь ты, мы

проложим дорогу.

— А я куда денусь? — испуганно спросила

скала.

— Из твоих обломков мы соорудим стену,

которая будет защищать дорогу от осыпей

и сковывать берег реки.

— Значит, я опять буду нести службу?

— Да! — сказал Знаю.

— Будешь! — подтвердил Умею.

Ангел Каралийчев

Пшеничная лепёшка

Б абушка тайком разрыла уголья в очаге,

вытащила лепёшку и куда-то её спрятала.

Ванчо и Куна обшарили все уголки, заглянули

под кровать, в шкаф, порылись на всякий

случай в очаге — лепёшки и след простыл.

— Дай нам лепёшку, бабушка, дай!

— взмолился Ванчо.

— Дай, пожалуйста, бабушка! — стала просить

его сестрёнка.

— Не егозите, скалка тут как тут!

— пригрозила им старушка.

— Бабушка, мы есть хотим! — жалобным

голоском заныла Куна.

— А ну-ка раскрой рот, дай взгляну!

— Никому-то ты, бабушка, не веришь!

— Куна, словно рыбка, разинула ротишко.

— Да ты и впрямь голодна, — удивилась

бабушка. — Вот тебе и раз! Ничего не поделаешь,

подождите ещё маленько — отец скоро из

лесу приедет.

— А где же лепёшечка? — Ванчо стал дергать

старушку за подол, на его глаза навернулись слезы.

— Где, спрашиваешь? Убежала на нивушку

поглядеть. Неужто не видели? Вон она, вон —

по дороге катится. А за ней Черныш гонится и лает.

Ванчо и Куна прижались носами к запотевшему

окошку. За окошком — широкая белая дорога.

Снегу навалило выше человеческого роста.

Занесло кусты, занесло домишки, лес занесло.

В поле холодно и страшно. Голодные волчища

рыщут по дороге, посматривая на деревню,

над которой вьются дымки, точат зубы и рычат.

Никто не смеет носу туда показать, а лепёшка

ишь какая храбрая — выпрыгнула из очага,

отряхнулась от угольков и покатилась. Нивушку

вздумалось ей повидать!..

— Бабушка... — обернувшись, задумчиво

сказал Ванчо.

— Чего тебе?

— Скажи, это правда?

— Что?

— А то, что ты нам говорила, будто лепёшка

на нивушку бегает.

— Правда, внучек. Бабушка никогда не

говорит неправду.

— А далеко до нивушки?

— Очень далеко.

— Она во-он там, за лесом! — Куна помахала

рукой.

Детишки снова уткнулись носами в окошко.

Снег порошит. Заносит дома. Они покряхтывают

под толстым покрывалом, с трудом дыша сквозь

отдушины труб. Пара буйволов еле волочит по

дороге сани, перегруженные дровами. Вот

сани переезжают через мост и исчезают

за сугробами.

— Бабушка, расскажи нам про лепёшку!

Русые головёнки умильно оборачиваются

к старушке.

— Разве я вчера не рассказывала?

— А ты ещё разок расскажи.

— Ну ладно, так уж и быть. Слушайте!

— начинает бабушка. — Выпрыгнула лепёшка

из очага, оглянулась, стряхнула уголья

и шмыгнула за дверь. Да как припустит,

только пятки засверкали. Черныш — за ней следом.

До самого моста гнался, но куда там — она

шустрее зайца. Видит Черныш, что не догнать

лепёшку, тявкнул на ветер и вернулся домой.

Покатилась лепёшка по чистому полю, докати-

лась до опушки. Только в лес забралась, навстречу

ей откуда ни возьмись волчище голодный — трое

суток крошки у него во рту не было.

Вылупил он на нее глазищи, лапой топнул:

— Стой, такая-сякая! Я бы проглотил тебя

в один присест, да у меня с голоду в глазах

темно, боюсь — подавлюсь ненароком.

— Ох, братец-волчок, не глотай меня!